Александр Мигунов - Сказки русского ресторана

Заплетин оказался в паре с женщиной, с которой он только что познакомился. Припоминая сюжет картины, которую они решили оживить, он опустил холодную руку на слабое женское плечо. Они постояли так друг против друга, пытаясь припомнить точные позы мужчины и женщины на картине, и вдруг она руку его передвинула на свою полуголую грудь, неожиданно тёплую в зябкой квартире, прижала и сколько-то не отпускала. Он замер, не зная, что делать дальше — то ли убрать осторожно руку, то ли, напротив, прижать её крепче, и после этого, например, осмелиться на поцелуй…

Грохот двери возгласил о приходе низкорослого и полноватого мужчины. Он быстро направился к конторке, заметил Заплетина, остановился, поглядел на него вопросительно.

— Вы Басамент, — произнёс Заплетин, на сей раз ничуть не сомневаясь, что вошедший в самом деле Басамент, и отмечая, что тот изловчился наесть себе пожизненное брюшко, отпустил довольно длинные усы, но уход за ними забросил, начал лысеть и ветшать лицом, то есть столько в лице накопил морщин, что кто-нибудь другой такое же количество накопил бы за двадцать лет.

— Ну, Басамент! — отвечал вошедший, почему-то так неожиданно громко, что девица выразила на лице то испуганное почтение, какое вырабатывается у россиян по отношению к горлопанам, скандалистам и грубиянам.

С небольшой бородатой улыбкой и рукой, нацеленной, как кинжал, Заплетин приблизился к Басаменту. «Вот, — думал он, пожимая руку, мягкую, потную и горячую, — в облике этого человека ко мне приближается воплощение моего осознанного желания. Впрочем, — поправился он, по привычке усомнившись в любой своей мысли, — кто его знает, зачем и кем послан мне этот человек, и что именно он олицетворяет; а, может быть, он персонифицирует другое, значительно более важное, неосознанное желание?»

В блокноте, извлечённом из-под женского журнала, девушка вычеркнула фломастером строчку Евграф Басамент и пошла впереди мужчин, красиво плутуя джинсовым задом. Басамент вонзил локоть в живот Заплетина и подбородком указал на то замечательное вихляние. Заплетин сморщился от неудобства, возникшего в дыхательной системе, но заставил себя ухмыльнуться и понимающе закивал. Мелкий, казалось бы, эпизод, но оба взбодрились предвкушением, что совпадение в этой мелочи — как бы предтеча к совпадениям в чём-то существенно более важном. Столик был от сцены далековато, но девушка строго возразила, что лучшие столики невозможны ввиду предстоящего наплыва свадьбы, бар-мицвы, дня рождения и воссоединения семьи.

— Скажите спасибо, что этот достался, — приструнила она клиентов не забытым российским душком, который одни терпят всю жизнь, а другие, прикинувшись политэмигрантами, бегут от него на другой край света.

В почти пустой зале затерялись несколько тихих посетителей; самым живым оказался стол, за которым мужчины-официанты обсуждали что-то с серьёзными лицами, — то есть не женщин обсуждали, а что-то, связанное с финансами.

Пока Заплетин и Басамент оглядывали ресторан, застревая на сказочных сюжетах, раскиданных по тёмно-красным стенам, автор проскальзывает в щель, возникшую меж настоящим моментом и моментом появления официанта, с тем, чтобы читателя осведомить о причине свидания двух господ.

Под влиянием философии, которая сделала Америку богатейшей страной мира, которую с чьей-то лёгкой руки прозвали Американская Мечта , и которая утверждает, что без материального благополучия настоящее счастье невозможно, — под влиянием этой философии Заплетин решил приумножить деньги с помощью новой инвестиции. Для обретения уверенности в том, что он собрался затеять, он обзвонил нескольких знакомых, которые могли бы предоставить бесплатную дружескую консультацию. Один уклонился от лишних хлопот, себя подменив автоответчиком, другой торопился в аэропорт, третий не знал, что посоветовать и предложил позвонить четвёртому, четвёртый спал, — сказала жена, пятым оказался Басамент, которому Заплетин позвонил, не рассчитывая ни на что, поскольку они уже много лет не встречались и не созванивались. Басамент, по слухам, разбогател, занимаясь торговлей недвижимостью.

Бурно приветствовав Заплетина и не выслушав даже, в чём дело, Басамент предложил выпить по стопке в ресторане, который был популярен среди русскоязычных иммигрантов. То есть, что странно, он предложил не чашечку кофе и не ланч, как чаще встречаются по делу, а ресторан, да в субботний вечер, когда вся Америка традиционно наводняет хорошие рестораны. И знает Америка, что в этот вечер ресторанные очереди длиннющие, и готова по часу и дольше ждать, когда, наконец, столик освободится, но, тем не менее, семь в субботу — это как пожизненный ритуал. Даже какой-нибудь старик, который уж сколько лет на пенсии, и может поехать в ресторан в любой день недели, в любое время, — и тот выкарабкивается из машины перед дверями ресторана именно в субботу, в семь вечера. Заплетин идеей не вдохновился.