Александр Мигунов - Сказки русского ресторана

Шпак-Дольт попросил массаж послабее, чтоб никаких болевых ощущений, и во время массажа уснул. Разбудил его всё тот же Владимир. Шпак-Дольт бы ещё подремал в полумраке, под расслабляющую музыку, но он Владимиру не возражал, ибо не он, а Владимир знал, какие дела и расписание. Пока он споласкивался в душе, секретарь сообщил, что тот человек, не явившийся утром на свидание, снова потребовал аудиенции, и что, мол, встреча его со Шпак-Дольтом чрезвычайно важна для них обоих.

— Ты хоть спросил, почему важна? И зачем вообще встречаться?

— Он не хотел говорить об этом. Сказал, что причину он скажет вам лично. Кажется, очень крутой мужик. Внешне похож на итальянца.

— Может, кавказец? — спросил Шпак-Дольт. — Или какой-нибудь мафиози?

— Нет, не кавказец, — уверил Владимир. — А что касается мафиози… На всякий случай, мы позовём пару хороших телохранителей.

— Это уж точно, позовём, — пробурчал Шпак-Дольт, совсем не настроенный встречаться с неясно каким типом. Ему можно было и отказать, но глупо отказывать человеку, который пополнил казну казино не на пустяк, а на сто тысяч, и который, если его обласкать, может раскошелиться ещё. — Ну, и во сколько он хочет встретиться?

— Он хотел в час, но я сказал в три. После вашего ланча и сиесты.

— Правильно сделал, — сказал Шпак-Дольт.

Крохотный лифт, о котором знали только работники казино, поднял их в крутящийся ресторан под названием «Гагарин». Оттуда открывалась круговая панорама на знаменитый бульвар «Лас Вегас» и на все вдоль него выстроившиеся казино, на город, растёкшийся до гор, так порыжевших и облысевших от беспощадного солнца пустыни, что такие же горы, едва не обугленные, возможно, находятся на Марсе. Низко внизу день и ночь суетились автострады с автомобилями, и в недалёком аэропорту часто взлетали и приземлялись большие и маленькие самолёты. На горизонте город душила каменистая жаркая пустыня.

«Гагарин» был открыт круглосуточно, и был знаменит своим шведским столом. Главной была русская кухня, в таком грандиозном ассортименте, что многие блюда удивляли сложностью их приготовления, и вообще о них если и слышали, то из каких-нибудь старых романов. Повара были тщательно отобраны в лучших московских ресторанах, и платили им настолько замечательно, что их бы не мог переманить даже хвалёный парижский «Распутин». Ресторан был заполнен постоянно, и чтобы в долгой очереди не застрять, многие бронировали столики. Разумеется, на некоторых столиках для неожиданных важных гостей всегда стояла табличка «Броня», за таким столиком и отобедали Шпак-Дольт и его секретарь. Шпак-Дольт частенько питался в «Гагарине», уж слишком было трудно отказаться от его замечательных яств, от них и брюхо его пузырилось значительно больше, чем хотелось. Вот и сейчас, набив животы, с осоловевшими глазами, они было двинулись отдыхать, как Владимир, взглянув в свой календарь, резко остановился.

— Одна накладка, Давид Аронович. Директор ансамбля «Моисеева» вас поджидает в концертном зале.

— Она уж ансамбль приволокла? — Спросил Шпак-Дольт с неудовольствием, ибо его обмякшее тело распласталось мысленно на кровати, а ноги, чёрт бы побрал Владимира и Моисеевский ансамбль, должны были тащиться через казино, туда, где концертный зал находился.

— Она приехала на разведку и договориться об условиях.

— Иди-ка к ней сам. Ты знаешь условия. Заплатим им меньше, чем балеринам. Скажем, на десять процентов меньше, чем танцорам Большого театра. Подсунь ей наш стандартный контракт, измени только имя, дату и цену. Дай ей время это обдумать. А я постараюсь с ней встретиться вечером.

Владимир убрался с глаз долой, и уже через несколько минут Шпак-Дольт не мысленно, а наяву, наспех сбросив с себя всю одежду, окунулся в свою кровать. И как хорошо, когда хочется спать, оказаться в кровати в одиночестве! Уж слишком часто в своей кровати он находил новую женщину. Но сделать Владимиру замечание — значит себя, как мужчину, принизить. Не дай бог подумает, что у босса половое влечение ослабевает.

После полуденной сиесты раскачаться было совсем не легко. Владимир принёс крепкого кофе. Мозги Шпак-Дольта зашевелились.

— Как звать того типа, что в три часа?

Владимир проверил свой блокнот.

— Он представился, как Вервейко. Я, кстати, с охраной договорился. Будут следить за ним в оба глаза.

«По фамилии, вроде, украинец, хотя в ней имеются все буквы, чтобы составить слово еврей, — размышлял Шпак-Дольт в скоростном лифте. — Надо охрану предупредить, чтобы не только в четыре глаза, чтоб руки держали ближе к оружию».