Александр Мигунов - Сказки русского ресторана

Великолепие Лас-Вегаса не оставляло Шпак-Дольта в покое, и его живо интересовала любая с ним связанная информация. Он знал, что в Лас-Вегасе продаётся, и по какой цене продаётся, какие развлечения предлагаются, сколько платить за проституток, какие профессии там нужны, кто сколько зарабатывает, и так далее. Одна за другой приходили идеи, как и ему откусить от Лас-Вегаса какой-нибудь лакомый кусок, но без солидного финансирования все те трепещущие идеи задыхались и быстро погибали, как рыбины на песке.

Один из последних его замыслов терзал его вот уже несколько месяцев, и он с нетерпением ждал приезда старого приятеля Шилухаметова, который умудрился разбогатеть, даже Россию не покидая.

Шпак-Дольт поведал Шилухаметову о своей заветной мечте выкупить в Лас-Вегасе кусок земли недалеко от аэропорта. Её разорившийся владелец просил за участок всего миллион.

— Мне стало известно, — продолжил Шпак-Дольт, — что владелец согласен разбить платёж: начальный взнос в полмиллиона и остальное — ипотека. Конечно, я сам всё не потяну, но если бы ты дал пятьсот тысяч, я остальное беру на себя. Банк мне, возможно, не даст весь заём, но с помощью финансовых ухищрений…

— Ты чё? В тюрьму засадить нас хочешь? — осклабился Шилухаметов, никогда не нуждавшихся ни в кредитах, ни в каких-то финансовых ухищрениях, ибо всё делал за наличные. Он в ухищрениях съел собаку, но под ними имелось совсем не то, о чём пытался сказать Шпак-Дольт. Под ухищрениями Шилухаметова имелись в виду нелегальные действия, начиная от подделок документов, до ликвидации конкурентов. Шпак-Дольт попытался пояснить, о каких ухищрениях он говорил, но опутал друга такими сложностями, что вызвал в его несложном мозгу короткое замыкание. Шилухаметов потряс головой и решил, что ему лучше не вникать, а кроме того на хорошее дело у него отыскался бы и миллион, и сколько там надо миллионов. Не мешает, однако, пояснить, что под хорошими делами Шилухаметов имел в виду обороты не меньше, чем в сто процентов.

— На этом участке, — мечтал Шпак-Дольт, — мы могли бы построить казино. В Лас-Вегасе нет казино в русском стиле. Мы могли бы назвать его «Пётр Великий». Уверен, что идея казино заинтересует новых русских, и даже правительство России. Они помогли бы его выстроить с большим размахом и в русском стиле. Я предпочёл бы иметь дело не с новыми русскими, а с правительством, с ним безопаснее и надёжнее. Русские лидеры, безусловно, проявят немалый интерес к тем фантастическим доходам, которые приносят казино Лас-Вегаса. Нам пришлют лучших архитекторов, художников и оформителей, нам привезут люстры, картины, ковры, скульптуры, и много прочего, с уклоном в русскую старину. Церетели создаст статую Петра, высочайшую статую в Лас-Вегасе, головой выше крыши казино, со шпагой взметённой до облаков. Отель, как водится, будет сзади, с кремлёвскими зубцами вдоль всей крыши. Да, и церквушка не помешает, где-то рядом с центральным входом, с куполами, крестами и колокольней. Когда казино будет готово, вожди, правительственные чиновники, новые русские, кто угодно, будут в Лас-Вегас прилетать прямыми рейсами из Шереметьево, будут там жить, играть, напиваться и развлекаться в русском стиле.

— Ага, привезём русских цыган. И девочек тоже, покрасивее, — сказал, загораясь, Шилухаметов. — Беру на себя связи с правительством.

— Это как? — подивился Шпак-Дольт. — Ты же сейчас, кажется, в Якутии. Как же ты оттуда до Москвы дотянешься?

— Деньги дотянутся до всего, — усмехнулся Шилухаметов.

Не откладывая дела в долгий ящик, они договорились через пару дней съездить в Лас-Вегас, взглянуть на землю и прикинуть свои шансы на успех.

— Воняет, — сказал вдруг Шилухаметов, поводя приплющенным носом, который, как лунки поверхность луны, покрывали следы от оспы. Он запах бензина давно почуял, с момента их встречи в ресторане, но думал, что это ресторан почему-то пропах бензином; может, подумал по-сибирски, здесь таким образом травят клопов или, скорее, тараканов. — Бензином воняет. И только у нас. Я ходил отливать, нигде не воняет. И вроде, всё от тебя воняет. Ты чё, заправлялся до ресторана?

— Ага, заправлялся, — сказал Шпак-Дольт. — Бак свой маленько переполнил, вот и попало немного на руки. Бензин приставучий. Как руки не моешь…

Шпак-Дольт говорил другу неправду. Бензином тянуло не от рук, а от того интимного места, без которого мужчина не мужчина, и в котором порой заводится живность, в народе называемая мандавошками . Заводится живность, однако, не так, как уверяют друг друга любовники или кто-то в супружеской паре, а живность эта передаётся от человека к человеку, как блохи путешествуют от кошки к кошке. Иначе, нужен телесный контакт, либо чужая простыня, либо обмен нижним бельём, который случается по ошибке, а иногда по дурным наклонностям. Если б Шпак-Дольт проживал в России, где, говорят, секс почти свободный и даже мужчины в его возрасте, с его рядовой лысой наружностью, меняют любовниц, как перчатки, он бы не скоро догадался, от кого к нему попали мандавошки. Но в США, где пуританизм, женатый мужчина не без труда находит сговорчивую любовницу (речь не идёт о проститутках). В США одинокие американки избегают женатых мужчин, и потому женатым мужчинам приходится прикидываться неженатыми. Шпак-Дольт соблазнил американку тем, что он холост, бизнесмен, сейчас находится в командировке, а потом пригласил в дорогой ресторан и в номер пятизвёздочного отеля.