Сергей Бакатов - Поговори со мной… [Записки ветеринара] [litres]

– Чо это скворец так разволновался, рыбы што ль хочет? В ей же костей не счесть – подавится. – Степановна, с опаской поглядывая на Сафрона, чистила рыбу.

– Юрич! Чо скажешь?

Сафрон так активно интересовался рыбой, что отказать было просто не в моих силах.

– Теть Вер, дайте ему рыбешку! Подавится – мы с Василичем как-нибудь вдвоем справимся.

Пока Степановна вылавливала в ведре самого маленького карпа, Сафрон стоял рядом в полный рост, держался одной рукой за край ведра и очень волновался. Получив наконец рыбешку, он схватил ее двумя руками и, прижав к груди, так на задних ногах и отправился в сторону клетки. Карп выпрыгивал из его объятий, но, не успевая упасть на пол, всякий раз был пойман. Правда, запрыгнуть на стол Сафрону с первого захода не удалось.

Как только он освобождал лапу, чтоб зацепиться, карп оказывался на свободе. Сафрон хватал его всеми четырьмя лапами, но после этого терял способность прыгать. Наконец, просто засунув его голову себе в рот и одной лапой прижав к груди, Сафрон-таки запрыгнул на стол. После этого, удобно усевшись и наступив карпу ногой на голову, а рукой прижав к столу хвост, он начал сдирать чешую. Потом отгрыз рыбешке голову и тщательно выпотрошил, размазав кишки по всему лабораторному столу. После этого съел лакомство с большим аппетитом и не оставил даже хвоста, ни единой косточки. И не подавился!

На улицу Сафрон не выходил. Но очень любил, стоя на задних лапах в дверях, наблюдать, что там происходит. Правда, увидев снег, не удержался и выскочил. Немного пробежав на четырех лапах, сразу встал на две задние и, спрятав ладошки от холода под мышки, по-капуциньи, враскачку засеменил обратно в лечебницу.

Так всю зиму его улица больше не интересовала, до тех пор пока оттуда не повеяло весенним теплом.

Когда же мы садились обедать, несмотря на то что Сафрону ставили миску с трапезой отдельно, возле его клетки, он обязательно подходил к нам что-нибудь выпросить. Садился на край лабораторного стола и протягивал руку в нашу сторону. В этом жесте не было никакого унижения, он это делал как бы между прочим: «То, что в моей миске, я уже видел. Ну-ка, что там у вас?»

И только получив что-нибудь с нашего стола, отправлялся в свой уголок.

Пневмонию мы ему подлечили. Надо заметить, что мелкоочаговую пневмонию у диких животных диагностировать практически невозможно, предварительно не изловив их для прослушивания. А общее воспаление легких у зоопарковских животных можно определить только тогда, когда они соберутся помирать. Они переносят болезни на ногах до последнего, а кашля при отсутствии бронхита-трахеита может и не быть. И очень часто параллельно с пневмонией развивается плеврит. Такая существует особенность при содержании животных в условиях ограниченной подвижности на цементном полу.

При более детальном обследовании Сафрона выяснилось, что он хоть и почтенного возраста, но не такой уж и старый и что зубов-то у него полный рот, только они очень маленькие и сильно стерты, а отсутствует на самом деле только один нижний клык.

А тут как-то на пятиминутке директор и говорит:

– Нам по заявка дают ребенка обезяни капусин, самка. Тепер нада будет искат самес!

Тут, наверно, можно сделать маленькое отступление и хоть пару слов сказать про директора. За время моей работы в зоопарке их сменилось несколько, и я позволю себе остановиться только на одном, не называя его имени.

К нему у меня сохранились самые теплые чувства. Это был мужчина на вид лет сорока, очень меланхоличный и спокойный, весьма недалекий. Между прочим, бывший колхозный ветеринарный фельдшер, а директором он стал по партийной линии. С дикими животными никогда до этого не работал, впрочем, как и мы все. Мало того, животные его вообще как-то мало интересовали. Он был директор по своей природе. Я таких больше никогда не встречал. Занимался он только администрированием. Очень редко выходил из кабинета – если только на общий обход или в отдел культуры (к нашему начальству). Представляете, какая роскошь для нас, для работников! Когда бы вы ни пришли в кабинет директора – он всегда на месте, всегда готов принять, выслушать и решить ваш вопрос. Одним словом – ГОЛОВА. Очень любил изучать документы и ставить на них подписи и печати. Когда мне доводилось приносить ему на подпись какие-то документы или бумаги, я всегда с большим любопытством наблюдал за его действиями.

Первое – он всегда досконально вникал в документ. За мою практику ни разу такого не было, чтоб он что-то подмахнул, не глядя. Потом говорил: