Даниэль Шпек - Piccola Сицилия [litres]

– Красивая. Как ее зовут?

– Фанни.

– Идите-ка выпейте, это помогает от тоски по дому.

Жак приобнял Морица и повел его к остальным, подальше от сарая. Ясмина и Виктор ждали, затаив дыхание, когда удалятся их шаги и хлопнет входная дверь. Потом донеслось пение.

Виктор принялся тихонько подпевать.

– Раса господ, – ухмыльнулся он. – Жак их напоит до бесчувствия.

Начался дождь. Сперва едва капал, потом все сильнее и сильнее, налетая с моря, барабаня по черепице. Тяжелые капли плясали во дворе, в сточных желобах вскоре забурлило. Защитный занавес из воды.

– Как наша гроза тогда, – сказала Ясмина и прильнула к теплому телу Виктора.

Стук капель по крыше успокаивал ее. Но Виктор нервничал.

– Надо уходить, – сказал он.

– Но… куда?

– Здесь опасно.

– Они не войдут сюда. Под дождь никто не выйдет.

Небо прорезала молния. Гром был еще отдаленный.

– Если хочешь остаться, так и быть. А я пошел. – Виктор взял свое пальто.

– Виктор, не оставляй меня одну! – Она схватила его за руку.

– Тогда идем со мной, – сказал он, накидывая пальто.

Они уходили в ночь, сквозь проливной дождь, прочь от дома, через поля, к дороге. За несколько минут они промокли насквозь. Чулки Ясмины быстро изорвались о колючки. Они добрались до проселочной дороги, что шла к Тунису.

– Куда мы идем? – крикнула Ясмина сквозь дождь.

Он сам не знал. Остановился, огляделся в поисках какого-нибудь укрытия, вокруг бушевала стихия. Черная тьма, рассекаемая молниями, – моментальные снимки бурлящего ландшафта. Молния с треском ударила в дерево.

– В Бизерту! Может, там найдем укрытие.

– В Бизерте полиция!

– Ты хочешь здесь замерзнуть? Двигайся!

И тут раздался гром, который не был громом, и полыхнула молния, которая не была молнией. То была артиллерия. Фронт. Они побежали дальше и вскоре нашли дорогу, ведущую к Бизерте. Вдали уже различались городские огни, когда послышался рев танков. Они едва успели отпрыгнуть в канаву, и тут из-за поворота вывернул первый танк. Фары высветили придорожные кусты, земля задрожала под гусеницами. Грохот моторов оглушал. Десятки танков ползли мимо них, стальные чудища в ночи. Черный крест вермахта мелькал в свете фар, свастика на фоне пальмы – символ Африканского корпуса. Танковая армия Роммеля следовала в столицу Туниса. Стремительное отступление под прикрытием ночи. Внезапно колонна остановилась. Над Ясминой и Виктором навис танк.

– Почему они остановились? – прошептала она.

– Не знаю.

Они ждали. Земля дрожала под работающими моторами, сквозь дождь перекрикивались немцы. Ясмина тряслась всем телом. Виктор прижал ее к себе.

– Там впереди мост. Он обрушился.

Сухие русла под дождем быстро превратились в бурлящие реки. Мост не выдержал тяжести бронированных машин. Дорога на Бизерту была теперь закрыта. Виктор выругался.

– Надо возвращаться. Мы здесь замерзнем.

Они ползком по грязи пробрались к хвосту колонны, в спасительную темноту. Потом выбрались из канавы и кинулись в поле. Промокшие до костей, они в конце концов добрались до фермы. В доме Жака было уже тихо и темно. Они прокрались в свой сарай и заперли за собой задвижку. Измученные, рухнули в сухую солому. Их трясло от холода, но сил стянуть мокрую одежду не оставалось. Чуть передохнув, помогли другу другу стащить липнущую к телу одежду, разделись догола. В их движениях не было вожделения, они просто выжили – брат и сестра.

Виктор достал сухую одежду и попону, пропахшую лошадиным потом. Разводить огонь нельзя, иначе их заметят. Так они и лежали в соломе, обнявшись, пока дрожь постепенно не унялась. Ясмина слышала, как у нее колотится сердце. Виктор убрал с ее лица мокрые волосы.

– Если они нас найдут, farfalla… У них пистолеты, а у меня только этот старый кинжал. Может так случиться, что я не смогу тебя защитить. Мужайся.

– Они нас не найдут.

– И всегда помни, что я тебя любил. Больше всех на этом свете.

Никогда Ясмина не видела брата таким растерянным. Но вместо страха она вдруг ощутила странный внутренний покой. Она не знала, откуда он взялся, знала только, что теперь ее черед защищать его.

– Я тоже люблю тебя, Виктор. Очень.

– Я этого никогда не заслуживал. Я слишком мало делал для тебя. Всегда думал только о себе.

– По крайней мере, ты жил своей жизнью. Ничего не упустил.

– Упустил. Я упустил все. Если сейчас придет конец, то что останется от моей жизни? Если мне в лоб наставят пистолет, я буду думать не о женщинах, я даже имен их не помню. Я буду думать о маме, о папа́. И о тебе.