Дмитрий Горчев - Придурки [litres]

Поэтому милиция любит очень медленно ездить по таким улицам с выключенными фарами, и внутри машины темно. Только горят красные огоньки: сигареты, наверное, или, может быть, глаза. И если попадётся такой машине человек, недостаточно уверенный в своём существовании, из неё тут же выскочит милиция и человека этого ограбит до нитки. Приятного мало, конечно, но такая уж у них работа.

Но в тот вечер по какой-то причине никакая машина по улице с фонарями не ездила, и поэтому Василий Петрович дошёл спокойно до своего дома и заснул. Только перед тем, как заснуть подумал, что это, наверное, его Ангел спас.

И с тех пор если с ним случалось что-то хорошее, то Василий Петрович всегда знал, что это Ангел постарался. А если случалось плохое, Василий Петрович не обижался: мало ли что, ангелы тоже люди – может, выпил лишнего и не уследил.

А однажды Василий Петрович ехал в метро, и на станции «Пионерская» открылись двери вагона, а там, прямо напротив двери, на перроне лежал мёртвый Ангел. Рядом с ним сидел на корточках доктор, но ничего не делал из того, что нужно делать доктору, а вместо этого заполнял какой-то протокол. Над доктором полукругом стояли шесть пассажиров: мужчина, женщина, две старухи и молодой человек с девушкой. И лица у них у всех были одинаковые.

Тут двери закрылись, и поезд поехал дальше.

А больше с тех пор с Василием Петровичем ничего не случалось. Или, может быть, случалось, но он этого не заметил.

Скорее всего, он давно уже умер. Ну или, может быть, не умер – такое тоже с людьми бывает.

Александр Васильевич пошёл как-то в фотоателье, чтобы сфотографироваться на проездной билет. Сейчас ведь без фотографии уже и в трамвай не пускают – мало ли что, вдруг взорвёшь чего-нибудь.

Надел Александр Васильевич свой костюм, галстук и пошёл в одно ателье неподалёку от Сенного рынка.

В ателье на Александра Васильевича посмотрели как-то странно, но на него часто смотрели странно, так что он давно привык. Причесался он перед зеркалом, сел в кресло. Фотограф, как обычно, попросил его сесть в самую неудобную позу и сделать самое глупое лицо (так нужно для хорошей фотографии) и уже через две минуты показал Александру Васильевичу его фотографию на экране телевизора.

– Позвольте! – сказал Александр Васильевич (он был очень культурный человек). – Позвольте! Но ведь это женщина!

На экране действительно была женщина, причём из таких женщин, которых Александр Васильевич всю жизнь не любил и даже опасался: до того добрая и приветливая, что понятно, что вот сейчас вцепится и разорвёт в клочья. С перманентом на голове.

– А вы чево, женщина, хотели? – грубо спросил фотограф. – Девочку, что ли?

И захохотал. Тут только Александр Васильевич заметил, что фотограф был изрядно пьян.

Чтобы не спорить с грубым фотографом, Александр Васильевич заплатил за фотографии и побыстрее ушёл из неприятного ателье.

Погода на улице как раз испортилась – в Петербурге это обычное дело, но и настроение у Александра Васильевича сделалось хуже некуда, так что искать другое ателье ему уже совсем не хотелось. Поэтому он махнул рукой и пошёл к себе домой.

Дома он выпил чаю, потом достал из кармана фотографии той женщины и внимательно рассмотрел: ну до чего же неприятная! Выбросил фотографии в мусорное ведро и даже вынес это ведро в мусоропровод, но неприятное чувство всё равно осталось.

Нуда и ладно. Посмотрел Александр Васильевич несколько телепередач (теперь много стали показывать передач – сиди да смотри) и лёг спать.

А утром у Александра Васильевича начался кошмар.

Пришёл он работу, чтобы там работать, а его не пускают!

– Вы куда, – говорят, – женщина лезете? Чего тут забыли?

– Да какая я женщина?! – кричит Александр Васильевич (а он почти вообще никогда не кричал в своей жизни, даже когда был мальчиком). – Вы что тут – все с ума посходили? Я же Александр Васильевич! Я у вас десять лет работаю!

– Это вы, женщина, с ума посходили! – кричат ему в ответ. – Давайте, давайте отсюда! А не то сейчас милицию вызовем, в дурдом на Пряжку поедете!

Выскочил Александр Васильевич с работы весь взъерошенный – ничего не понимает. Посмотрел на себя в витрине какого-то дорогого магазина: да нет же! Там всё тот же Александр Васильевич, только сильно помятый. И правда, видно, все с ума посходили.

Ну что ж делать – пошёл Александр Васильевич к метро: может быть, дома что-то придумается. Дома ему всегда было как-то спокойнее.