Анаит Григорян - Поселок на реке Оредеж [litres]

– Ты чё задумалась, Кать?

– Да так, ничего.

– Злишься, что ли?

– Чего это я злюсь?

– Ну ладно тогда…

Ленка примолкла. Дорога под ногами пылила, и белая глиняная пудра покрывала ноги выше колен. Из-за жары и быстрой ходьбы по спинам лился пот, и Комарова с сожалением подумала, что опять придется вечером мыться: она как старшая мылась последней, когда вода в тазу становилась уже чуть теплой и мутной от грязи, – к тому же Анька и Светка, мывшиеся перед Ленкой, расплескивали половину таза, и пол вокруг него становился мокрым и скользким. Комарова снова почувствовала в горле липкий ком, который появился еще ночью и, казалось, весь день никуда не исчезал, просто спустился куда-то вниз, чтобы теперь снова подняться и застрять под подбородком. Она с силой сжала зубы, так, что они тихо скрипнули друг об друга.

– Слушай, Ленка…

– Ась?

– Надо бы к отцу Сергию зайти.

– А чё?

– Ну, спасибо ему сказать за гостинцы. Наши, наверное, все подъели уже.

– А чё, надо бы! – обрадовалась Ленка, которой было все равно куда идти, лишь бы попозже вернуться домой и попробовать на этот раз проскочить мимо матери.

По пути они завернули в магазин и попросили у Олеси Иванны в долг полкило самого вкусного печенья – курабье, похожего на цветки ромашки с красной желейной серединкой.

– В долг, как же! – Олеся Иванна наклонилась над прилавком, глядя на сестер большими, густо подведенными зеленоватыми глазами. На ее ресницах, и без того длинных, виднелись комочки туши, так что казалось, что ресницы у нее присыпаны сажей. – Мишка у меня еще на прошлой неделе бутылку водки взял в долг и пачку «Беломора» – и где теперь?.. Ищи-свищи его…

– Так то ж батя… – возразила Комарова.

– Ну, Олеся Иванна… – жалостно протянула Ленка. – Ну, пожалуйста… мы ж печенье только…

Комарова легонько ткнула Ленку в бок и шикнула. Олеся Иванна усмехнулась ярко накрашенными губами. Из-за того, что она стояла внаклонку, ее грудь едва не касалась усыпанного крошками прилавка и видна была тонкая серебряная цепочка, терявшаяся в ложбинке выреза.

– Козел ваш батя. Как только Наталья от него до сих пор не сбежала? – Олеся Иванна снова усмехнулась. – Правильно говорят: охота пуще неволи.

– Олеська! Ну ты там идешь или нет?! – позвал мужской голос из-за двери, зажатой между полками с хлебом, крупами и консервами. Там находилась небольшая комната, которую Олеся Иванна называла «складом» и где в основном хранились спиртное и непортящиеся продукты, а еще стояли стол, пара стульев и старый диван в истрепанной зеленой обивке. – Долго тебя ждать еще?! Что ты там возишься?

– Да иду я, Яков Романыч, иду уже! – Олеся Иванна раздраженно отбросила упавший на лоб завитой темный локон. – Покупатели у меня! – и добавила тише, как бы про себя: – Вот ведь козел-то безрогий…

– Какие там у тебя покупатели в два часа дня?!

На этот раз Олеся Иванна не стала даже отвечать, только покачала головой.

– Вот ведь тоска, сил нет… уехать бы вам отсюда, девочки.

– Зачем уезжать? – поспешно спросила Комарова, испугавшись, что Ленка ответит первой и скажет какую-нибудь глупость. – Тут вон речка…

– Речек на свете много есть, – вздохнула Олеся Иванна, потом почти не глядя насыпала в небольшой полиэтиленовый мешок курабье и поставила на весы. Красная стрелка покачалась немного и показала восемьсот пятьдесят граммов. Олеся Иванна протянула пакет Комаровой.

– Может, вам еще «Юбилейного» насыпать? «Юбилейное» свежее, сегодня утром только привезли.

– Не, Олесь Иванна, – Комарова помотала головой. – Курабье только.

– Ну, как скажете. – Олеся Иванна сняла пакет с весов и протянула Комаровой. – А то смотрите, «Юбилейное» возьмите, разберут всё. Его быстро разбирают.

По правде сказать, и «Юбилейное», и курабье, и серое овсяное, которое очень не любила Ленка, и рассыпавшаяся в руках «мелочь слоеная» у Олеси Иванны были всегда, и было совершенно невозможно понять, что из всего этого действительно свежее, потому что Олеся Иванна на все говорила «только сегодня утром привезли» или в крайнем случае «вчера днем». Если уж покупатель попадался совсем несговорчивый и настаивал, что печенье несвежее, она могла согласиться, что конкретно вот это привезено, может быть, и позавчера или даже на прошлой неделе, но никак не раньше, и она может скинуть пятьдесят копеек с килограмма, потому что у нее приличный магазин, а не универмаг у станции, где пользуются тем, что люди бегут с электрички или, наоборот, на электричку, и могут запросто подсунуть им лежалый товар.