Джейми Макгвайр - Весь этот свет

– Что ты делаешь? – спросила я, присаживаясь перед ней на корточки.

Я пригладила ее растрепанные волосы, чтобы не закрывали лицо, а на сердце у меня скребли кошки. Прежде мамочка уже впадала в такой ступор раз или два, но в последнее время ее поведение стало очень нестабильным.

– Все умирают, – прошептала она, глядя в пространство остекленевшим взглядом.

– Скучаешь по папе? – спросила я.

Мамочка посмотрела на меня, но тут же отвернулась, по ее щеке потекла слеза.

– Так, давай-ка уложим тебя в постель.

Я встала, помогла мамочке встать, повела ее по коридору, потом вверх по лестнице, в ее комнату. Мамочка села на кровать, на лице ее застыла печаль. Я расстегнула ее блузку, сняла бюстгальтер, нашла ее любимую ночную рубашку и через голову надела на нее.

– Вот так, – приговаривала я, укладывая мамочку.

Когда она легла, я сняла с нее ботинки и джинсы, укрыла простыней и одеялом, а потом она повернулась ко мне спиной.

Я прижалась губами к ее холодной, чуть влажной щеке, но мамочка не шевельнулась. Я похлопала ее по руке и заметила, что у нее грязь под ногтями.

– Мамочка, чем ты сегодня занималась?

Она отдернула руку.

– Ладно. Мы можем поговорить об этом завтра. Я тебя люблю.

Закрыв дверь, я на цыпочках спустилась по лестнице и прошла по коридору к своей комнате, но заходить туда не стала. Повернула регулятор термостата и вздохнула, когда из вентиляции пошел теплый воздух. Мамочка даже не спросила, почему я вся мокрая и дрожу.

– Это я, – прошептала я, проскальзывая в свою комнату.

Я приоткрыла дверь ровно настолько, чтобы протиснуться внутрь – открыть ее шире не позволял комод. Я ожидала увидеть в комнате Эллиотта, но его там не было. Он стоял в ванной, весь мокрый и дрожащий. Из одежды на нем были только насквозь промокшие джинсы, а на плечи он накинул одно из моих полотенец.

– Что ты делаешь? – спросила я, входя в ванную.

Губы Эллиотта посинели, зубы стучали.

– Не могу согреться, – ответил он.

Я отдернула занавеску, висевшую над ванной, и повернула кран. Сняла куртку, залезла в ванну и потянула за собой Эллиотта.

Мы стояли рядом под теплыми струями воды и мало-помалу перестали трястись от холода. Я снова и снова крутила кран, увеличивая температуру, вода становилась все горячее, а мы постепенно согревались.

Эллиотт посмотрел на меня сверху вниз: наконец-то обратил внимание на что-то еще кроме холода. С кончика его носа и с подбородка капала вода. Он оглядел меня с головы до ног – мои свитер и джинсы промокли насквозь. Эллиотт через голову стащил с меня свитер, и я осталась в тонкой розовой майке с бретельками. Он наклонился, сжал мое лицо в ладонях и коснулся губами моих губ.

Я расстегнула джинсы, но они намокли и липли к телу, никак не желая сниматься. Я кое-как избавилась от них и бросила на дно ванны. Пальцы Эллиотта скользили по моей коже, его дыхание участилось, поцелуи стали более жадными. Он обнял меня за талию и прижал к себе, оторвался от моих губ, поцеловал шею, но потом отстранился.

Он выключил душ, потянулся и взял с полки два полотенца, одно протянул мне, а другим стал вытирать лицо.

– Что? – спросила я.

– Наверное, тебе лучше… – он указал на дверь в спальню. Вид у него был смущенный.

– Я что-то сделала не так?

– Нет, – быстро сказал Эллиотт. – Просто я… не готов.

– Ой. – Я захлопала глазами, а потом до меня дошло. – Ой .

– Да. Извини. Не думал, что понадобится.

Я попыталась сделать серьезное лицо, но губы сами собой расползались в улыбке. В конце концов, я не давала ему повода мечтать о чем-то большем, чем просто поцелуи.

– Тогда я… – я указала на комод, вышла и закрыла за собой дверь ванной. Потом прикрыла рот ладонью, подавляя хихиканье, и открыла ящик комода. Надела сухие трусики, схватила первую попавшуюся под руку ночную рубашку и натянула через голову.

В дверь постучал Эллиотт.

– Ты не могла бы достать из моей сумки рубашку и шорты?

– Да. – Я подошла к стоявшей в углу спортивной сумке и открыла ее. Сверху лежали черная футболка и серые хлопковые шорты. Схватив их, я поспешила к двери ванной, та со скрипом приоткрылась, и появилась рука Эллиотта, повернутая ладонью вверх.

Как только я передала ему одежду, дверь сразу же закрылась.

Я присела на кровать и стала расчесывать волосы, слушая привычную мелодию музыкальной шкатулки. Наконец Эллиотт вышел из ванной, причем выглядел по-прежнему смущенным.

– Не стесняйся, – сказала я. – Я вот не стесняюсь.