Омар Кабесас - Горы высокие...

Главным для нас было то, что мы достигали определенных целей, которые ставили перед собой в ходе студенческой борьбы. И хотя конечная цель, за которую мы боролись — коренные преобразования в университете, — пока не была нами достигнута, мы все же сумели привлечь студентов на нашу сторону, убедить их принять нашу политическую линию и сплотить вокруг себя активистов Фронта. По мере того как ширилась борьба, все больше студентов записывались в кружки, объединялись в группы, которые позднее стали ячейками Сандинистского фронта национального освобождения.

Подпольщики часто просили нас найти явочные квартиры и автомашины. С этой просьбой они обращались к Эль-Гато, Леонелю, ко мне и еще к двум-трем товарищам. Они просили об этом нас, потому что мы родились в Леоне и хорошо знали город. Остальные студенты РСФ не были жителями Леона. Они приезжали сюда учиться из других районов страны, жили в комнатах, которые обычно сдавались студентам, общались в основном с коллегами и не имели в городе других знакомых. Мы же, леонцы, могли легко найти человека, который предоставил бы нам автомашину, сдал дом. Мы могли обратиться за помощью к своим соседям, знакомым, родным и получить у них поддержку.

Помню, было это во время святой недели, получили мы приказ не покидать город, поскольку нас ждет важная работа. И действительно, вскоре нам передали, что в определенное время прибудет «гондола» (так называли группу революционеров, которая должна была нелегально прибыть в страну) и эта «гондола» уже находится на границе, а может быть, даже в Чинандеге. Товарищи должны были нелегально прибыть в страну, и их нужно было разместить на явочных квартирах. А это означало, что не могло быть никаких оправданий с нашей стороны для невыполнения приказа. Мы были обязаны найти явочные квартиры для прибывающих товарищей. Мы отправились к своим старым знакомым в городе и постарались убедить их помочь нам. «Послушай-ка, — обратился я к Эль-Гато, — как ты думаешь, отважится ли на это вон тот парень?» Я показал на дом, в котором жил адвокат по имени Эдуардо Коронадо. Адвокат был пролетарского происхождения и держал у себя в доме небольшой бар. Эль-Гато поддержал меня. «Эдуардо, — обратился я к адвокату, — мне срочно нужна твоя помощь. Необходимо снять помещение для одного товарища из Фронта. Товарищ этот здесь проездом». Ну а что мне еще оставалось делать? Если бы я сказал адвокату, что мне нужно найти квартиру для подпольщика, он никогда бы мне не помог. Вот и пришлось соврать. Этот адвокат порекомендовал мне сеньора по имени Бландино, который держал похоронное бюро. Я отправился к сеньору Бландино. «Понимаете, — сказал я ему, — мне нужно пристроить одного человека…» Хозяин похоронного бюро и его жена были пожилыми людьми, а я в то время был еще совсем мальчишкой… Им было около семидесяти лет, а мне не исполнилось и двадцати. Иными словами, они должны были пустить к себе на квартиру такого же мальчишку, как я сам. Согласитесь, для человека пожилого возраста было бы просто несолидно выполнить то, о чем я его просил. Старики привыкли участвовать в заговорах таких же, как они сами, стариков, будь то заговоры консерваторов или либералов. Связаться с мятежным, как я, студентом старику было просто неразумно.

Сеньор Бландино ответил, что принять моего человека не может, потому что в доме нет места… «Послушайте, — предложил я ему, — давайте положим его в гроб, а на него поставим другой гроб, и так он проведет день. Товарищ мой, — сказал я, — человек очень дисциплинированный». «Да, — возразил старик, — но ведь люди могут прийти и купить у меня гроб?» «А тогда вы скажете им, что гроб этот уже продан», — настаивал я, но старик был упрям и не соглашался. «Я порекомендую тебе другого человека, который поможет тебе», — пообещал он.

Так я познакомился с Томасом Пересом. Я сразу понял, что этот человек (а он тоже был владельцем похоронного бюро) хочет помочь мне, но не имеет для этого возможности. Я встретился с ним, и он сказал: «Я с удовольствием помог бы, но не имею возможности, правда, есть один парень, который сможет это сделать». Томас предложил мне пойти поискать того парня. Тогда как раз состоялись чьи-то похороны, и Томас сказал: «Я не могу подойти с тобой к нему… Я тебе покажу его, а ты окликнешь его и отзовешь в сторону». Мы направились на кладбище вместе с похоронной процессией. Я подошел к человеку, которого показал мне Перес, положил руку ему на плечо и подмигнул. Он понял, что я хочу что-то сказать ему. Человек этот был мне незнаком, но меня он знал, потому что я был известен в Леоне. «Послушай, дружище, — сказал я, — хотелось бы обсудить с тобой весьма деликатный вопрос». «Почему бы нет? — ответил он. — С удовольствием». Мы немного отстали от процессии, и я сказал: «Приезжает один мой приятель, и надо устроить его на квартиру». Мне очень нужно было, чтобы он согласился, и тогда мы смогли бы разместить не одного, а двух приехавших товарищей на ночь или даже дня на три — тогда это было бы абсолютно все равно. Самое главное, чтобы этот человек согласился. Моя просьба возымела действие. Он с готовностью ответил: «Ну что же, дружище, а почему бы и нет?..» Был это Магно Бервис из квартала Субтиава.