Ференц Каринти - Будапештская весна

Геза Агоштон, изучавший дома историю искусств, все время что-то фотографировал, повторяя, что все эти постройки выдержаны в колониальном стиле. Отто Моцинг проявлял интерес лишь к женщине с лиловыми волосами, сидевшей впереди нас в одних шортах и бюстгальтере. Все остальные находились в полудремотном состоянии.

Яхта свернула налево, в залив, перед которым тянулся длинный «язык» земли, прорезанный узкими проходами. В самом лазурном заливе находились крошечные зеленые островки с пальмами и апельсиновыми рощицами, среди которых мелькали белоснежные виллы, отели, пестрые зонтики от солнца и даже плавательные бассейны, видеть которые было довольно необычно, если учесть, что размещались они на берегу моря. Островки соединялись между собой белыми мостиками. Под одним из таких мостиков проплыли и мы. Куда ни взглянешь — воду залива вспенивают, тарахтя моторами, парусники и моторки. И в это же самое время прямо над головой в воздухе снуют самолеты. Рев моторок и гул самолетов порой настолько сильны, что невозможно расслышать слов экскурсовода. Он в данный момент как раз перечислял названия островов, мимо которых мы проплывали, а затем объяснил, что, согласно легенде, древние племена майи попрятали от поработителей свои сокровища как раз в этом заливе.

— Дикари, — выпалил игрок нашей сборной Зимани. — Нет, чтобы накупить на них нейлоновых чулок!

Все громко рассмеялись, сообразив, что, эта шутка направлена против Тибора Петерфи, которого однажды задержали на границе: он вез из Вены пятьсот пар нейлоновых чулок. У него были тогда довольно крупные неприятности.

Однако Петерфи не прореагировал на шутку. Крепко сжав губы, он сделал вид, будто ничего не слышал, и продолжал наблюдать за птицами, кружившимися над нашей яхтой. Тут были и чайки, и цапли, и пеликаны. Охотясь за рыбой, они с шумом бросались в воду.

Наша яхта остановилась перед Майами-Бич, самым большим «языком» земли, превращенным, собственно говоря, в один гигантский пляж. Отели, соединенные дорожками, теснились здесь один возле другого, тут же громоздились небоскребы, окруженные садиками и плавательными бассейнами. Вокруг преобладали два цвета — зеленый и белый.

Я изнемогал от беспощадной жары и беспрестанного тарахтенья яхтенного мотора. И хотя все вокруг было таким красивым, даже чересчур красивым, я находился в таком состоянии, что не мог воспринимать эту красоту и наслаждаться ею.

В свой отель мы вернулись измученные, мокрые от пота и сразу же спустились к морю, где отель имел свой собственный пляж. Сбросив одежду, мы ринулись в воду и начали брызгаться, даже затащили в воду Боба Финчи, на что он нисколько не обиделся. Самолеты летали совсем низко над водой и так близко друг от друга, что мы даже испугались, как бы не произошло аварии.

Боб сообщил нам, что здесь, в Майами, расположен один из крупнейших аэродромов, откуда самолеты разлетаются по всей Америке. На прошлой неделе в воздухе столкнулись два самолета, в результате погибло сорок семь человек.

В этот момент возле самого берега пролетели три моторные лодки, вслед за которыми на водных лыжах неслись три девушки в красных купальниках. Девушки выписывали круги, махали руками, выделывали различные трюки, попеременно поднимали то одну, то другую ногу, прыгали и даже танцевали на волнах. На пляже собралось много народу. Все любовались воднолыжницами.

Мистер Финчи пригласил девушек к нам. Они оказались профессиональными спортсменками. Красивые, с безукоризненными фигурками, они разъезжали по модным курортам и демонстрировали свое искусство. Неизвестно откуда появились фотографы. Девушки подошли к нам и застыли в позах манекенщиц с приторными улыбками на лицах.

Мы тоже захотели покататься на водных лыжах. Первым отважился Блашко. Войдя в воду, он надел на мелком месте лыжи и взял в руки буксировочный шнур. Моторка рванула с места, и шнур вылетел у него из рук. Блашко упал в воду, подняв вокруг себя тысячи брызг. Он сделал вторую попытку. Хотя все казалось таким простым, но и она не удалась. Мы от души хохотали над ним. Однако не повезло и другим желающим. Даже такие ловкачи, как Рац, Зимани и Петерфи, один за другим потерпели фиаско и попадали в воду. Девушки со смехом подначивали нас.

Наконец рискнул прокатиться и я. Надевая лыжи, я решил про себя ни за что на свете не выпускать из рук шнура. Когда же моторка рванулась вперед, мне показалось, будто у меня выдернули руки из предплечья. Я пытался выпрямиться, но меня тянуло все дальше и дальше в море. Я тщетно старался что-то сделать и уже нахлебался соленой воды. И вдруг каким-то чудом мне удалось полувыпрямиться, но в этот момент одна лыжа вздыбилась, и я, будто споткнувшись, упал в воду.