Фредрик Бакман - Тревожные люди

Невидимые слова кружили между ними, порхали по воздуху, пока тишина не поглотила их. Мы не умрем. Мы не умрем. Мы не умрем.

– Во всяком случае, не сейчас, – отметила Зара, и психолог расхохоталась.

– Знаете, Зара, возможно, вы найдете работу в кондитерской, – улыбнулась Надя, – и будете сочинять тексты для печений с предсказаниями.

– Единственное предсказание, которое должно быть в таком печенье: «Съев его, вы потолстеете», – ответила Зара. И тоже расхохоталась, но кончик носа предательски дрожал. Взгляд устремился сначала в окно, потом украдкой коснулся Надиных рук, ее шеи, поднялся до подбородка, но так и не добрался до глаз. В комнате повисла тишина – так долго они еще не молчали. Зара зажмурилась и сжала губы, кожа у нее под глазами наконец-то расправилась. Ужас сомкнулся вокруг нее и невидимыми каплями вылился на край письменного стола.

Она медленно выпустила из рук конверт. Надя неуверенно взяла его. Зара хотела прошептать, что пришла к ней ради этого письма, – в тот самый первый раз, когда исполнилось десять лет с тех пор, как человек прыгнул с моста. Заре нужен был кто-то, кто прочитает его вслух и останется с ней после этого, когда в груди будет жечь; кто помешает ей прыгнуть оттуда самой.

Зара хотела прошептать это Наде. О том, что Зара видела, как тогда навстречу Наде побежал мальчик, который спас ее. Что каждый день после этого она думала о том, как люди не похожи друг на друга. Но единственное, что ей удалось сказать:

– Надя… вы, я…

Наде хотелось потянуться и обнять ее, но она не осмелилась. Вместо этого она взяла конверт, осторожно поддела мизинцем и вскрыла. Достала письмо, написанное от руки десять лет назад. Там было всего три слова.

Обледенелый мост поблескивал в свете последних упорных звездочек, над горизонтом поднимался рассвет. В него дышал город, укутанный в пуховые одеяла и сны и топоток маленьких ножек, без которых наши сердца перестали бы биться.

Зара стояла у парапета. Она перегнулась и посмотрела вниз. На мгновение могло показаться, что она собирается прыгнуть. Но тому, кто ее знал, кто был знаком с ее историей и с тем, что произошло в последние дни… тот понял бы, что она и не думает прыгать. Пройти через все и закончить жизнь таким образом? Нет. Она не из тех, кто прыгает с моста.

А потом? Что было потом?

Она перестала за него держаться.

Сверху высота кажется меньше. Падение заняло больше времени, чем можно было предположить. Легкий шорох, ветер подхватывает листок, шелест и трепетание, буквы кружатся над водой. Пальцы, державшие конверт десятки тысяч раз, с тех пор как впервые подняли его с пола, наконец разжимаются, и письмо кружится в вечности.

Человек, написавший это письмо десять лет назад, сказал то, что ей нужно было услышать. Это было последнее, что он сказал. Всего три слова и точка. Три больших маленьких слова – то, что может сказать один человек другому:

«Вы не виноваты».

Когда письмо соприкоснулось с водой, Зара уже спускалась с моста. Там ее ждала машина, в которой сидел Леннарт. Зара открыла дверцу, и они посмотрели друг другу в глаза. Он разрешал ей ставить музыку на полную громкость. Зара решила сделать все возможное, чтобы ему побыстрее надоесть.

Говорят, личность человека определяется его жизненным опытом. Но это не так, – не совсем так: если бы все наши поступки определял наш прошлый опыт, мы бы просто не выжили. Нам надо убедить себя, что мы состоим не только из своих прежних ошибок. Мы состоим из поступков, которые пока не совершили, мы – это наш завтрашний день.

Самое странное, думала девочка, – что она не злится на маму. Это чувство было заключено в стеклянный шар, который невозможно было пробить. После похорон она убралась в квартире, собрала пустые бутылки изо всех потайных мест, о которых всегда знала, хотя мама думала, что дочь не догадывается. Последняя соломинка, за которую держится пьяница-мать, – это мысль о том, что ребенок не знает. Не видит. Но весь этот хаос не скроешь. И похоронить его невозможно, думала дочь, он передается тебе по наследству.

Однажды мама пьяным спотыкающимся голосом прошептала ей в ухо: «Мы – это наше прошлое. Все остальное дерьмо. Не волнуйся, моя маленькая принцесса, никто не разобьет твое сердце, потому что родители развелись у тебя на глазах. Ты никогда не будешь романтиком, такие дети не верят в вечную любовь». Мать заснула на плече дочери, дочь раздела ее, вытерла с пола остатки джина, прошептала в темноту: «Мама, ты ошибаешься» – и была права. Только романтик может ограбить банк ради своих детей.