Колин Таброн - К последнему городу

И тут он подумал, как она красива при свете свечи, ее суровые глаза полны сочувствия: в них кроется какая-то тайна. Он понял, что она говорила о шахтах:

– В те дни такие же шахты были по всей Европе. – Она говорила наугад и очень бы хотела, чтобы рядом оказался Роберт.

Но Франциско уже чувствовал, что она не может освободить его от грехов. Ему этого не хотелось. Ему нужно было ее понимание и ее осуждение.

Он сказал:

– Если бы я был настоящим священником, я бы провел службу за упокой их душ. То, что мы сделали здесь, – даже Господь не простил нас за это.

Она неуверенно нахмурилась. Он выглядел слишком молодым, чтобы знать, кого Господь простил, а кого нет. Его кожа была гладкой, как слоновая кость. Она осторожно спросила:

– Ты поэтому отправился в это путешествие, Франциско? Это что-то вроде епитимьи?

– Мне стало нехорошо. Я уже должен был бы сделаться священником. Но я заболел. – Он сделал шаг ей навстречу.

Она машинально отступила назад и почувствовала твердый камень у себя за спиной.

Она просто сказала:

– Я понимаю.

Он умоляюще посмотрел на нее. Зачем он рассказывает ей об этом? Он не знал.

– Мой исповедник сказал, что мне нужно излечиться. Что-то вроде очищения.

Она мягко спросила:

– А сейчас с тобой все в порядке?

Она вовсе не испытывала к нему отвращения. В нем не было угрозы. Он даже был по-своему красив.

– Ректор сказал мне, что я могу вернуться в семинарию, когда буду снова чувствовать себя хорошо. Но это не так-то просто определить. Совсем непросто.

Он казался таким ранимым, таким маленьким, не старше ее сына. Его гладкие волосы закрывали уши.

– Может быть, тебе следует поискать помощи.

– У меня уже есть помощь. – Он дотронулся до своего кармана, и она решила, что в нем лежит крест.

– Конечно, – но она вдруг осознала, что совсем не понимает его.

Дело было в чем-то другом, не только в его проблемах в семинарии или его колониальной совести; но чем бы оно ни было, оно ускользало от ее понимания. Он шел по лабиринту, по которому она идти не могла. Она спросила:

– Откуда ты столько знаешь про инков?

– Ты, бедный сельский мальчик, – вы это имеете в виду? – В нем вспыхнул гнев. Но как только он сказал это, его гнев тут же угас. – Моя мать не из семьи фермеров. Она работала учительницей в колледже. У нее до сих пор сохранилась огромная библиотека. – Он вытянул руки. – Сейчас она, как и я, больна, но только телом. У нее эмфизема. Я отправился в это путешествие на ее деньги. Как странно…

– Что странно?

– Она не христианка. Она вообще ни во что не верит. Я узнал это совсем недавно. Она видит во всем этом просто историю.

Он обернулся, как будто боясь, что кто-то может их подслушать. Но в туннеле не было слышно ни звука, кроме капающей где-то далеко воды.

Камилла смутно подумала о том, чем сейчас занят Роберт, и не вернуться ли ей обратно. Каждый раз, когда пламя свечи Франциско начинало колебаться, по стенам плясали их тени. И он снова смотрел на нее с этим беспокойным удивлением.

Наконец он спросил:

– А вы? Почему вы здесь? Вы никак не связаны с этой страной.

– Я здесь из-за своего мужа. Он собирается написать книгу.

– Какую книгу?

– Хочет написать что-нибудь новое, чего до него никто не делал.

– Зачем?

Его вопрос удивил ее.

– Ну, просто ему этого хочется.

Франциско постарался не думать о Роберте. Он не мог представить ее в чьих-либо объятиях. Она все еще стояла, прислонившись спиной к каменной стене. В ее серых глазах светился слабый огонь. Пламя свечи озаряло высокие, точеные скулы. Возможно, ее послал ему Бог. Он думал о том, что, может быть, его любовь к ней – а он уже называл свое чувство любовью – это и есть та самая чистая любовь, которую он представлял себе, еще учась в семинарии: любовь, полностью свободная от всякой гордости, эротизма, себялюбия. Если бы только ему удалось очистить ее до невинности, растворить ее темные стороны – тогда бы пред ним предстало нечто чистое, святое. Все это можно найти в этой прекрасной женщине. Прямо сейчас, за время этого путешествия. Он сказал:

– Так, значит, вы не хотели отправляться в это путешествие.

– Моему мужу хотелось, чтобы я поехала с ним.

Но он даже не замечает ее, со злостью подумал Франциско. Его интересуют только свои собственные мысли.

– Понятно, – сказал он.

Но ему было непонятно. Он ведь дал обет безбрачия – и как священник никогда не женится, – и сейчас он подумал о том, сможет ли когда-нибудь понять такое. Возможно, все браки – это большая тайна. В конце концов, брак – это одно из церковных таинств.