Хэрриет Эванс - Сад утрат и надежд [litres]

Но никто не готов платить фрилансеру. Смогу ли я убедить всех, что я чего-то стою? Как я объясню, почему меня сократили ? Со стыдом и печалью она подумала о детях. Как она гордилась всегда своей работой. И что она скажет Мэтту: Джульет даже слегка споткнулась. Он так разозлится… тут она остановилась. Нет, не разозлится – будет доволен. И она неожиданно села на скамью у входа в Театр под Открытым Небом. По ее лицу полились слезы, потому что она на самом деле знала причину. Их отношения делались все более токсичными, и Джульет знала, что он будет рад ее неудаче. Ее муж.

Как глупо плакать. Джульет прижала ладони к глазам. Ее бабушка твердо верила в правило «шаг за шагом»… Когда Джульет боялась чего-то или тревожилась, бабушка всегда говорила: продолжай идти вперед. Просто продолжай ставить одну ногу перед другой. Но Джульет обнаружила, что не может сейчас это делать: слезы текли по ее щекам. Ох, перестань, пожалуйста , уговаривала она себя. Но это было бесполезно, все равно что уговаривать малыша в разгар истерики. К своему ужасу, она обнаружила, что не может остановиться. Впервые за много лет, даже десятков лет она вообще не могла себя контролировать.

Наконец она выплакалась и больше не могла; к тому же она привлекала к себе удивленные взгляды. Один пожилой мужчина даже подошел к ней и спросил, все ли в порядке. Через несколько минут Джульет встала, чувствуя себя выжатой насухо и одновременно отсыревшей и опухшей, как всегда бывает после долгих рыданий. И вдруг поняла, что, вообще-то, немного повеселела. Ей выплатят жалованье за шесть месяцев. Солнышко светит. Завтра ей не надо идти на работу. Дети нуждаются в ней, и она будет жить ради них. Они вместе испекут капкейки. Она наладит отношения с Би. Она постарается, чтобы у Айлы в сумке всегда лежало яблоко.

Она вышла из парка через Камден-Маркет и ровным шагом направилась по Кентиш-Таун-роуд, наблюдая, как удлиняются к вечеру тени.

Она почти дома. Забавно, но ей никогда не хотелось жить в этой части мира – она выросла в Северном Лондоне и хотела перемен. Но у Мэтта была тут работа, еще он болел за «Арсенал», а она была беременная, и его квартирка была мала для троих, не говоря про кукольный домик, – вот они в конце концов и оказались в террасном доме на Далси-стрит. Жизнь – такая штука. У тебя не бывает выбора, но тебе кажется, что ты могла бы выбирать, когда была моложе. Ты оказываешься в чужих тебе местах, рядом с чужими людьми, живешь чужой жизнью, не своей… Ей не нравился последний отрезок Кентиш-Таун-роуд с его вечными пробками, но наконец она свернула на свою улицу, и ее усталые ноги зашлепали по серым потрескавшимся камням мостовой.

Далси-стрит лежала в тени – солнце уже спряталось за домами. На ней никого не было, только вдалеке щебетала птичка. Тут Джульет увидела возле своего дома автомобиль с включенным мотором. Сидевшая за рулем женщина опустила голову, но Джульет видела свет от ее телефона и недовольно нахмурилась. Она терпеть не могла такие автомобили на их узкой улочке, где вонь от выхлопа висела потом в воздухе бесконечно долго. Жившая напротив нее Зейна регулярно без церемоний стучала по ветровому стеклу машины, остановившейся напротив ее дома, и заявляла: «Вам известно, что закон запрещает стоять с работающим мотором?» Если с ней спорили, она тут же цитировала постановление – Зейна знала такие вещи. Она знала все…

До автомобиля осталось метров десять, и Джульет размышляла, не набраться ли ей смелости и сделать то же самое. Но тут открылась дверь ее собственного дома, из него вышел Мэтт, держа что-то в руке. Женщина оторвалась от телефона и подняла голову.

Это была Тесс. Она наклонилась вперед и открыла пассажирскую дверцу.

Мэтт обошел машину спереди и сел в нее. Он поцеловал Тесс в губы, а потом, словно спохватившись, взял ее лицо в ладони и поцеловал еще раз. Ее волосы были бесхитростно откинуты от лица, словно порывом ветра, и даже не пошевелились во время поцелуя.

Мэтт первым прекратил объятия и защелкнул ремень безопасности. Тесс что-то сказала, положила телефон на приборную доску и провела рукой по волосам. Мэтт улыбнулся ей и взглянул на себя в зеркало заднего вида. Тесс взялась за руль, и автомобиль промчался мимо Джульет, наблюдавшей за этой сценой из-за фургона, словно шпионка. Он снова взревел в конце улицы, свернул, и наступила тишина.

Джульет отперла дверь, перешагнув через почту. Конечно же, Мэтт не поднял ее. Тут же ей показалось смешным, что она об этом подумала – он никогда не поднимал почту, если приходил домой первым, словно это должен делать кто-то другой. Счета, муниципальные газеты, извещения, рекламный листок концерта и сверху письмо, адресованное ей и надписанное аккуратным, с петлями, почерком. В верхнем левом углу написано: «Лично».