Юлия Говорова - Лось на диване, верветка на печи

Черная половина была на самом кончике клюва, а основание лимонное, как сияющее солнце. И Федя всю зиму дарил частичку солнца. Хотя иногда нам казалось по утрам во время размеренного завтрака, что у Феди просто сливочное масло немного растаяло на носу из-за любопытной и постоянно снующей над столом, как башенный кран над строителями, шеи.

Федя не кричал, не шумел, не докучал, но, как и все водоплавающие птицы, очень любил воду. И поэтому часто ходил в душ, шлепая по кафельным плиткам в коридоре.

И мы всегда ему место уступали: «А кто сейчас моется в душе? Федя? Подождем…»

После Феди всегда в душе очень долго пахло перьями.

Колбаса, как все выдры, любил воду и постоянно включал ее везде. На счета ЖКХ, пока он рос, из нашего крана вылились, наверно, просто миллионы.

Он купался на кухне, лежал обычно в раковине. Напустит воды в раковину и лежит.

«Выключи воду, Колбаса! Ты слышишь, выключи воду, Колбаса!» — кричал ему Андрей. Колбаса накупается, встряхнется.

Холодильник животные взламывали, взламывали. Сильной лапой с могучими когтями подденут или носом. Мы не выдержали и повесили на створки на двери холодильника магнит.

Да, да, мы повесили магнит. И не сувенирный с картинкой магнитик, а магнитище! Неодимовый магнит. Он самый-самый сильный. Он всем магнитам магнит. И нас к нему постоянно примагничивало.

Особенно во время готовки Веронику. Она забудет, готовя обед нам на кухне, про магнит и, не успев дорезать салат, примагнитится намертво с ножом.

«К холодильнику теперь еще тянет как магнитом», — говорил в таких ситуациях Андрей, отдирая прижатую вместе с ножом к холодильнику Веронику. (Магнит часто вел себя как хищник!)

Дверной проем на кухню мы забили однажды до половины снизу досками. И, собираясь на завтрак, перешагивали заграждение.

А животные уже не могли попасть легко на кухню и только подпрыгивали, когда мы сидели за столом, подсматривали. Заглядывали в прыжке, подтягивались до верхней пограничной доски на лапах и когтях, и их головы мелькали, как куклы в балагане на ярмарке.

Переселяем животных из дома в вольеры постепенно (чтобы они привыкали). Долго носим их из дома в вольер, туда-сюда, туда-сюда.

Идешь забирать их домой, они перед ограждением вольера все собрались. Кого-то первым возьмут, и он победоносно посмотрит на пока оставшихся.

Рысеночка Роню, вальяжного увальня с кисточками-«папильотками» в ушах, Вероника подростком носила на «работу».

— А куда вы его несете?

— На работу!

— А кем он у вас работает?

— Кем?! Рысью!

И Роня висит в это время на плече, навалившись на Веронику всей-всей рысиной тяжестью.

После переезда совы Феклы в вольер Андрей вечером выходил обязательно на улицу, и разговаривал с ней, и подсвистывал ей, навещал ее, ухал очень тоненько. И Фекла ему всегда отзывалась, отвечала. Подключались к разговору другие зоопарковские совы. Начиналась перекличка сов по ночному зоопарку.

Уханье совы, свет луны. Песчаные обложенные камнями дорожки вдоль вольеров. Серебряные сетки вольеров (если луна их красиво осветила).

Все цветы, особенно в августе, в росе. С неба падают и падают звезды, как гостинцы.

Тучи по небу бегут и луну иногда перекрывают. Ежи по осенним дорожкам шуршат, фырчат, стучат. И природные, гуляющие по ночному зоопарку ежи, и наши все, зоопарковские.

У зоопарковских в вольере настил, и они стучат по нему, колотят быстро бегущими лапками.

В темноте услышишь удары и шум совиных крыльев. Совы перелетают с места на место в предвкушении вечернего кормления. Налетают на ограждение и держатся когтями за сетку, распластали крылья по сетке. И если снег зимой осел тонким слоем на вольерах, то от перелетов и совиных передвижений он стряхнется, и облепит лицо, и слетит за воротник.

На голову падает помет (обязательно кто-нибудь с жердочки пульнет). Увидишь погадки, переваренные до самых прожилок, до костей «сухие» остатки после корма.

Подсвечивая дорогу фонариком, идешь. Глаза у хищников, если случайно на них направляешь фонарик, тут же все засветятся. Не оставляющие тебя без внимания глаза. Звери движутся и внимательно следят за тобой из вольеров, их глаза мелькают.