Юлия Говорова - Лось на диване, верветка на печи

Они ныряют и уходят надолго в глубину, оставляя следы из пузырьков, виражи и зигзаги пузырьков. Движения выдр под водой всегда можно отследить по дорожкам от выпускаемого воздуха.

Проплывут, а потом обязательно нырнут. Вынырнут, прошлепают вдоль кромки бассейна, нырнут снова. В воду обычно гладко заходят, как соскальзывают. По земле бегут на коротких и сильных лапах, выгнув дугой спину.

У выдр выпуклые и немного навыкате глаза. Приплюснутый и вжатый немножечко в морду мякиш носа. Торчащие, жесткие усы. И выдры очень холят и лелеют всегда свои усы. Умываются, никогда не забудут про усы. Чистят их перепончатой лапой, раздвигают.

Накупаются, начинают кататься по земле, отжимая мех. Припадают к земле и елозят, распластавшись.

А иногда ни малейшего всплеска на воде. Выдр не видно. И видно только бочки. Бочки — это уютные их домики, набитые сеном и подпоясанные железными обручами. Свернувшись на дне этих бочек клубками, выдры сладко спят.

Чтоб разбудить их, бросишь камешек в воду — и на всплеск моментально покажутся три головы. Повернутые в сторону упавшего в воду камешка три сосредоточенные головы. Короткая дистанция до воды и три быстрых нырка (у нас в зоопарке три выдры). Все дно перевернут, но брошенный камешек найдут. И от жадности из-за камешка возня. Верещат выдры всегда очень пронзительно, скандально.

Вода в жару у них летом зацветает. И мы воду у них тогда меняем. А пока не поменяем, движения выдр на зеленоватой поверхности воды (вода покрывается в жару мелкими-мелкими водорослями, ряской) очерчиваются взбаламученными линиями.

Выдры ночуют в бочках, зимуют также в бочках (утепленных зимою, конечно). Деревянные бочки мы привезли из заброшенных старых деревень.

Зимой набьем им бочки доверху сеном, выдры угнездятся. Выходят зимою из бочек на прогулку. Как танкисты из люка, иногда из них высовываются. Выбивают крышки из бочек головой.

А иногда они могут набиться в одну бочку. И угадай, какая бочка пустая, в какой выдры. Мы идем и простукиваем бочки.

Выдры спят в этих просмоленных бочках. Как будто бы они сейчас в трюме, в океане.

Обезьяна зимует у нас на печке, выдры живут в бочках. Мангуст Чемоданчик живет в старом фанерном чемоданчике.

Он живет, он сидит на чемодане («сидит на чемоданах» — так говорят о легком на подъем человеке).

Зимой у выдр просверлены лунки в водоеме и выдры в эти лунки соскальзывают.

Края у лунок отглажены, и движения уже подо льдом не отследить. Ждешь только, откуда высунется сейчас возбужденно голова. Она высунется из какой-нибудь лунки, оглядится. Покрутит выпученными глазами, как перископом, снова исчезнет.

Угощения от посетителей выдры клянчат не меньше, чем еноты. Они встанут на задние лапы, передними держатся за сетку. Тянут лапы с перепонками сквозь сетку.

Дашь морковку, они сгрызут морковку. Кинешь рыбу, обхватят ее передними лапами, жуют.

С Андрея глаз не сводят. Он стоит за вольерной сеткой, выдры все тянутся к нему, переставляют лапы по сетке за Андреем. Он уйдет, на силуэт его смотрят. Он придет, и торпедами с места подплывут. Только имена сухопутные.

Ну что за имя для сильной и мускулистой выдры в воде — Валенок? Вот почему-то Андрей назвал одну нашу выдру Валенок.

И может спросить, когда мы вместе с ним идем по зоопарку: «Валенок в воде? Валенок ел? Ты сегодня Валенка видела? Как там настроение у Валенка?»

Сам идет к выдрам зимой и по снегу шагает тоже в валенках, слышен поскрипывающий и под валенками Андрея, и под лапами увальня Валенка снежок.

Но для солидности и при скоплении у вольера гостей и посетителей Андрей находчиво переименовывает Валенка в уже с некоторым достоинством звучащего Валю, Валентина.

Все равно сокращенно не поймешь. Он подзывает выдру на бортик бассейна: «Валя, Валя, Валечка…»

А однажды так мы вообще потеряли — Колбасу. Нашу выдру ручную Колбасу. Звучит, конечно, немного двусмысленно трагически. Но мы действительно потеряли Колбасу.

Как и нашего чуть мешковатого и застенчивого Валенка, пронырливого и шкодливого Колбасу Колбасой назвал Андрей. Колбасу мы искали и нашли.

Уходил ненадолго жениться лось Фагот. Выбил дверь в своем вольере рогами и ушел. Была осень, и у Фагота как раз наступило время гона. Мы искали его и кричали: «Фагот, Фагот, Фагот!» (Звучит получше, чем Колбаса, не правда ли?) А он вышел уже на трассу, на Новгородку — Псков, в золотое осеннее время и шагал по обочине, как хиппи. Он мотал головой, голосовал. Покачивал на ходу рогами-веслами. Бродяга с «серьгой» на шее (на шее у лосей вырост, и он называется «серьга»). Фагота вернули на печенье.