Василий Ершов - Рассказы-2

«25.08. После выходного встал вчера в 3 ночи, сел на велосипед и поехал в гараж. На машине собрал экипаж, привез на работу, и начался этот долгий рабочий день.

Как только кончилась ночь, мы сели в кабину и стали дожидаться закрытия дверей. Не тут-то было. Пьяный пассажир азиатской наружности вдруг вспомнил, что с ним была какая-то белая сумка, выскочил из самолета и побежал ее искать в накопитель. Пока мы выясняли, есть ли у него еще ручная кладь и багаж (а вдруг он в багаже оставил бомбу), он вернулся и стал качать права, а тем временем, не разобравшись поначалу, инженер уже закрыл дверь и трап отправил. Ну, начальник смены, который привез этого … … сам подал трап, и этот … (чтоб его второй раз обрезали) стал искать свою сумку, видимо, очень дорогую ему, в самолете. Потом, не найдя этой сумки (видимо, с наторгованным миллионом), этот … (чтоб его уже теперь кастрировали) сказал, что не летит, пусть снимают багаж, он издержки оплатит. Богатые люди…

Короче, из-за этого … рейс был задержан на 40 минут, и когда мы подлетали к Караганде, любуясь прекрасными утренними прелестями потягивающейся обнаженной земли, Караганда дала вдруг туман 400, Целиноград — туман 200; прогноз не оправдался, и мы настроились пролетом — на Балхаш.

Откуда черт нанес на единственный клочок обширной казахстанской степи — на именно же карагандинскую ВПП — едва видимое пятнышко, вуаль приземного тумана, я не знаю, но это крохотное пятнышко было, сам его видел, и, пролетая на 10600 над полосой, видел ее вертикально сквозь эту кисею. Нигде в радиусе 200 км — ни одного, только еще, над полосой же Целинограда, за 160 км — такое же.

Стали уговаривать «лучше замерить», уговорили, да и солнышко начало прогревать; короче, с максимальной вертикальной, витиевато извращаясь, вышли к 4-му развороту, потом еще круг, уже на малой высоте, это дело техники; сел я при видимости 5 км, хотя давали 1400 м.

Караганда еще на подлете предупредила, что нет топлива, готовиться на Балхаш на дозаправку. Когда остыли впечатления от перипетий захода, мы стали совещаться, как выбить топливо.

Алма-Ата — рейс проклятый и так — из-за четырех посадок. А тут корячилась пятая; это не лезло ни в какие ворота, ни в какое рабочее время не умещалось.

Ладно, пошли со штурманом в АДП и в два горла стали требовать. До Балхаша надо дозаправить 4 тонны; до Алма-Аты — шесть. Если б не этот трижды… всякий … у нас бы осталось на три тонны больше, а так сожгли их из-за того сорокаминутного тумана.

АДП ни в какую: нет топлива и все. Мы на принцип: идем в гостиницу. Нам выписали направление: пожалуйста.

Обычно, если есть какие-то остатки топлива, прием с гостиницей срабатывает. В Караганде же, где большевики затеяли громадный аэровокзал, брошенный теперь как долгострой, пассажиры ютятся на двух этажах обычной пятиэтажки. А летают туда и Ил-86, и «Тушки», и все остальные. И наши 160 пассажиров, уйди мы в гостиницу, устроили бы аэропорту веселую жизнь.

Мы остались в штурманской и стали перебирать варианты. Я решил сходить к командиру ОАО (объединенного авиаотряда); его еще не было; через 20 минут меня к нему пригласили, но разговор состоялся не с ним, а со старшим кто за него остался. Помня уроки Абакана и опираясь на десятилетний опыт, я разговаривал спокойно и доброжелательно, но… топлива действительно не было ни грамма. Ну, несколько тонн, для своих Ан-24 и «Яков». Все борты, и чужие, и свои, уходили на дозаправку. Мне оставалось лишь выпросить до Балхаша, а у них как раз была пересмена, и прежняя смена, получив от нас еще до тумана предполагаемый остаток 9 тонн, передала его по смене, а мы же 3 тонны сожгли на кругах. Ну, ПДСП, узнав, что у нас не 9, а всего 6 тонн, пережила шок, но пообещала наскрести нам еще 6 тонн.

Пошел я в АДП. На входе меня встретил бортинженер с радостной вестью, что он втихаря уже заправил аж до Алма-Аты, договорившись с заправщиком.

У меня выпал глаз. Ну, инициатива!

Лететь в Алма-Ату нельзя. Сразу обвинят в обмане, задержат и сольют топливо. Либо будет скандал, а мне же еще возвращаться. Мы перед этим в ПДСП, трезво обсудив обстановку, договорились, что, скорее всего, я вынужден буду в Алма-Ате отдыхать 12 часов, а в Караганде состав с топливом к вечеру ожидался, и в ночь мы должны вылететь, и топливо уже будет. Но это они так мечтали. А я мечтал вернуться домой к вечеру и спать ночь дома, потому что следующая ночь — Норильск, а я и эту-то ночь спал 4 часа. Три ночи подряд мне ни к чему.

Я планировал заправиться в Алма-Ате так, чтобы, прилетев в Караганду, нам требовалась самая малость — и домой. И вот Гена, молодец, украл лишних три тонны, выписал два требования, и нам оставалось лишь нелегально свозить эти три тонны в Алма-Ату и обратно, а здесь, в Караганде, легализовать их по второму требованию, которое пока в кармане. Может, в Алма-Ате загрузки мало, если её тонн 13, то зальем столько, что с этими утаенными 3-мя тоннами нам хватит до Красноярска.