Джеймс Хэрриот - О всех созданиях – больших и малых [litres]

Примерно через неделю я увидел, как Мьетты покидали Дарроуби. Красный фургон, покачиваясь, пересекал рыночную площадь; на козлах сидел мистер Мьетт, в черном бархатном берете, а рядом с ним – его жена. Вокруг, привязанные к разным частям фургона, брели лошади, а сзади шагал чубарый – пожалуй, еще с некоторой скованностью, но спокойно и уверенно. Больше за него можно было не беспокоиться.

Девочки сидели у заднего борта, и, когда наши взгляды встретились, я помахал им. Они без улыбки смотрели на меня, пока фургон не начал поворачиваться за угол, и тогда одна из них застенчиво помахала мне. Сестры последовали ее примеру, и последнее, что я видел, были три радостно машущие руки.

Я зашел в трактир «Гуртовщики» и задумчиво направился с кружкой пива в угол. Спору нет, Зигфрид сумел вылечить чубарого, но я не знал, как мне все-таки к этому отнестись, ведь в прикладной ветеринарии опасно делать общие выводы даже из самых эффективных результатов. Мне почудилось или чубарому действительно стало легче почти сразу же после кровопускания? Сумели бы мы без этого сдвинуть его с места? Может быть, и правда в подобных случаях следует продырявить яремную вену и выпустить ведро крови? Я и до сих пор не знаю ответа на эти вопросы, потому что у меня ни разу недостало духа попробовать самому.

– Не может ли мистер Хэрриот посмотреть мою собаку? – Такие слова нередко доносились из приемной, но этот голос приковал меня к месту прямо посреди коридора.

Не может быть… И все-таки это был голос Хелен Олдерсон! Я на цыпочках подкрался к двери, бессовестно прижал глаз к щели и увидел Тристана, который стоял лицом к кому-то невидимому, а также руку, поглаживающую голову терпеливого бобтейла, край твидовой юбки и стройные ноги в шелковых чулках.

Ноги были красивые, крепкие и вполне могли принадлежать высокой девушке, вроде Хелен. Впрочем, долго гадать мне не пришлось: к собаке наклонилась голова, и я увидел крупным планом небольшой прямой нос и темную прядь волос на нежной щеке.

Я смотрел и смотрел как зачарованный, но тут из приемной вылетел Тристан, врезался в меня, выругался, ухватил меня за плечо и потащил через коридор в аптеку. Захлопнув за нами дверь, он хрипло прошептал:

– Это она! Дочка Олдерсона! И желает видеть тебя. Не Зигфрида, не меня, а тебя – мистера Хэрриота лично!

Несколько секунд он продолжал таращить на меня глаза, но, заметив мою нерешительность, распахнул дверь.

– Какого черта ты торчишь тут? – прошипел он.

– Да я стесняюсь, это ведь объяснимо. После тех танцев. Когда она видела меня в последний раз, я являл собой чýдное зрелище. Я был настолько пьян, что даже не мог говорить.

Тристан ударил себя рукой по лбу:

– О боже, ты волнуешься из-за таких мелочей! Она же спросила тебя! Так какого черта тебе еще надо? Иди туда. Сейчас же!

Но не успел я сделать несколько робких шагов, как он меня остановил.

– Ну-ка, погоди! Стой и ни с места! – Он убежал и через пару минут вернулся с белым лабораторным халатом. – Только что из прачечной! – объявил он и принялся запихивать мои руки в жестко накрахмаленные рукава. – Ты чудесно в нем выглядишь, Джим: элегантный молодой хирург перед операцией.

Я побрел по коридору, а Тристан на прощание ободряюще помахал мне рукой и упорхнул по черной лестнице.

Взяв себя в руки, я твердым шагом вошел в приемную. Хелен посмотрела на меня и улыбнулась той же самой открытой, дружеской улыбкой, как и при первой нашей встрече.

– А вот теперь с Дэном плохо, – сказала она. – Он у нас овечий сторож, но мы все так его любим, что считаем членом семьи.

Услышав свое имя, пес завилял хвостом, шагнул ко мне и вдруг взвизгнул. Я нагнулся, погладил его по голове и спросил:

– Он не наступает на заднюю лапу?

– Да. Утром он перепрыгнул через каменную изгородь – и вот! По-моему, что-то серьезное. Он все время держит ее на весу.

– Проведите его по коридору в операционную, и я его осмотрю. Идите с ним вперед: мне надо поглядеть, в каком она положении.

Я придержал дверь, пропуская их вперед.

Первые несколько секунд я никак не мог оторвать глаз от Хелен, но, к счастью, коридор оказался достаточно длинным, и у второго поворота мне удалось сосредоточить внимание на моем пациенте.

Неожиданная удача – вывих бедра! И лапа кажется короче, и держит он ее под туловищем, так что лапа только чуть задевает пол.

Я испытывал двойственное чувство. Повреждение, конечно, тяжелое, но зато у меня были все основания надеяться, что я быстро с ним справлюсь и покажу себя в наилучшем свете. Несмотря на мой недолгий опыт, я уже успел убедиться, что удачное вправление вывихнутого бедра всегда очень эффектно. Возможно, мне просто посчастливилось, но во всех тех – правда, немногих – случаях, когда я вправлял такой вывих, хромое животное сразу же исцелялось, словно по волшебству.