Мария Метлицкая - Стоянка поезда всего минута

Смотря вдаль, Лелька мяла в руках сигарету. Юля увидела – те, что из самых дешевых и крепких.

– Потому что не хотела тебя грузить, – нехотя проговорила она. – Тебе и так было лихо. Я тебя знаю – ты бы была рядом. Помогала, присутствовала, не отпускала меня от себя. Меня и Ваньку. А это, Юль, уже было бы слишком. Да и тебе надо было выползать после случившегося. Ну и еще я стеснялась – ни на что не годная, ни на что. Даже ребенка здорового родить не смогла! – Лелька затянулась и посмотрела на Юлю. – Ну и еще… были еще… обстоятельства, Юль. Можешь поверить.

– Еще? Ну куда же больше? – удивилась Юля.

Лелька молчала.

– Ну, давай колись! – подбодрила подругу она. – Что там еще? Хотя знаешь, подруга… Обидно. Обидно, что ты меня бортанула. Не будем говорить красивые слова по поводу дружбы, но правда обидно! Так что там еще?

– Ладно, – кивнула Лелька, – давай про «что там еще». Знаешь, я долго думала. Не просто долго – всю жизнь. Размышляла. Когда тебе сказать? Тогда не могла – дала слово. Позже? Наверное. Но опять сомневалась. Он просил не говорить – вообще никогда, чтобы тебя не расстраивать. А я все равно сомневалась. Ты должна была знать правду. Но слово меня держало. И мучило, мучило… Каждую ночь я размышляла – сказать или нет? Ну а потом все встало на свои места. Сразу я не сказала. Не могла – обещала. А потом поняла: он был прав! У тебя наверняка новая жизнь. Муж, дети – я была в этом уверена. Ты умница и красавица, не то что я! Ну и зачем тогда? Зачем напоминать? Зачем возвращаться в ту жизнь? Загадала – вот если еще раз приедешь, тогда точно скажу. Но ты не приехала. Выходит, все правильно. В общем, решила так – не сказала, значит, не судьба.

Юля попыталась улыбнуться.

– Ну а сейчас? Сейчас-то время пришло? Ну раз мы встретились? Выходит, судьба? – В голосе ее звучали сарказм и ирония.

Ох Лелька, Лелька! Всегда была фантазеркой! И тут наверняка придумала «страшную историю», вполне в ее стиле. Ну ладно, послушаем. Мы не спешим.

Лелька внимательно разглядывала ее.

– А ты классно выглядишь, Юль! Такая молодая, просто девчонка! – невпопад заметила она, словно оттягивая неизбежное.

– Брось, – отмахнулась Юля. – Просто вечер, отсутствие нормального освещения. Да, не поправилась – повезло. Но ты, кажется, тоже! – И тут же подумала: «Вру я все». Не в освещении дело. Я знаю, что выгляжу неплохо, и даже очень неплохо. А вот ты, Лелька, старуха. Правильно Савва сказал – бабка. Седые пряди вдоль худого, изможденного, измученного лица, впалые, усталые глаза, черные подглазья и морщины, морщины… везде. Под глазами, на лбу, у губ. Старушка. А руки? Сморщенные, с короткими, под основание остриженными ногтями. А рубашка эта? Кажется, мужская. И старые, тертые джинсы – не по моде потертые, а заношенные. Кроссовки потрескавшиеся, полуразвалившиеся, с грязными шнурками. Лелька никогда не отличалась аккуратностью, но чтобы так? Хотя о чем я? – одернула себя Юля. – Вот стерва. При такой жизни до кроссовок ли ей?»

– Не пудри мозги, – повторила Юля. – Какие еще обстоятельства?

– Петя, – коротко бросила Лелька.

Юля вздрогнула. От одного этого слова ее как будто прибило.

– Что – Петя? – тихо переспросила она. – При чем тут он?

– При том. В общем, так, Юль. Теперь все как было на самом деле. А потом можешь думать, что хочешь – право твое. Прибить меня, послать к той самой матери, костерить на чем свет. Можешь даже ударить. И ты, наверное, будешь права. Ты имеешь на это право. – Она замолчала. Было видно, как она собирается с духом.

У Юли сдали нервы.

– Слушай, – выкрикнула она. – Ты или говори, или я ухожу! Прямо спектакль разыграла, народная артистка! Просто куда там – интрига! Говори, слышишь? Говори! Что там… – Юля запнулась. – Что там было?

– Говорю, – вздрогнула Лелька. – В общем, никакой бабы и тем более свадьбы у Петьки не было. А была болезнь. Смертельная, без вариантов. Ему отпустили три года. Три года максимум, понимаешь? И то при хорошем уходе.

– Что ему отпустили? – переспросила Юля. – Какие три года?

– Такие, – буркнула Лелька. – Тридцать шесть месяцев, Юлька. И это в самом удачном случае. Помнишь, он летом ездил в Ростов?

Юля кивнула.

– Так вот. Он уже чувствовал себя хреново, очень хреново. Сил не было, аппетита, худел – ну ты помнишь. А мы все думали, что это усталость и нервы. Ну и, короче, проверился. И все подтвердилось. Его отец в тридцать два из-за этой болезни умер. А у Петьки еще раньше… образовалось. В общем, думал он и придумал эту историю. Чтобы не было свадьбы, чтобы ты за ним не ходила и не осталась вдовой. Он помнил, как уходил отец – два года полной парализации. Полной, Юль! Судна и все остальное. Тебе такой участи он не хотел. Ну и придумал эту бабу и неземную любовь чтобы тебе было легче. Чтобы ты, Юлька, его возненавидела и прокляла. Мне он все рассказал. Для чего? Я не знаю. Наверное, хотелось поделиться. Знал, что я тебе не скажу. Вот так было дело, Юль. Именно так, а никак иначе. Объясняться с тобой он не мог, не было сил. Короче, он уехал в Ростов и там умер.