Ян Росс - БАСАД

Постояв в нерешительности, Иштван направился вниз в сторону ближайшего перекрестка. Народу почти не было. Он шел по узкой извилистой улице с невысокими старыми домами. На облицованных посеревшим камнем стенах тут и там громоздились выцветшие рекламные щиты. Надписи на вывесках были едва различимы, но сквозь полустертые буквы еще проступали очертания мнимых горизонтов, и по сей день манящих в неведомые дали уже давно несуществующих людей.

Неподалеку от перекрестка на противоположной стороне улицы суетился поджарый молодой человек. На нем красовались спортивные штаны с лампасами, майка в обтяжку и модные очки. Аккуратно подстриженные волосы были прилизаны какой-то дрянью. Неспешно и обстоятельно он намыливал крыло новенькой машины. Хлопья пены скользили по зеркальным поверхностям и оседали на мостовую, покрытую жирными пятнами втоптанной в асфальт шелковицы.

Иштван остановился, разглядывая излишне чистоплотного субъекта. Сцена чем-то раздражала и назойливо привлекала его внимание. Это же надо такое удумать — вылизывать и без того кристально чистую тачку, да еще в дикую жару… Кстати, почему этот Мойдодыр не в офисе? Неужто специально взял отгул, чтобы всласть посмаковать этот авто-фетиш? Иштван увлекся и уже дирижировал в такт своим мыслям, субъект оглянулся и наш герой, осекшись, неловко оборвал очередной взмах. Обойдя машину и как бы заслоняя ее, автолюбитель продолжил оглаживать ее с другого бока. «Ревнует», — подумал Иштван и, посмеиваясь, потопал дальше. «Смотрите, — отходя, он широко повел рукой, словно приглашая воображаемых зрителей. — Пожалуйста, любуйтесь. День, улица, чувак, машина, бессмысленный и яркий свет…»

Ларек отыскался в конце соседнего переулка, такой же ветхий и неказистый, как и все вокруг. Купив сигареты, Иштван в задумчивости остановился. Возвращаться не хотелось, и он отправился бродить по окрестностям. Повинуясь капризам холмистого ландшафта, узкие улицы причудливо переплетались, и всякий раз, сворачивая на перекрестке, Иштван оказывался как бы в иной плоскости. Ему давно не доводилось бывать в этой части города, где даже застывший воздух полнился чем-то неуловимым, становясь более плотным, насыщенным; а облупившаяся штукатурка домов и ржавая сетка приземистых покосившихся заборов странно гармонировали с блеклыми деревьями и выгоревшей травой.

Иштван замедлил шаг перед калиткой дворика, окруженного по периметру вьющимися кустами. Внутри виднелись хаотично разбросанные цветочные кадки и кактус в человеческий рост в дальнем углу. Его внимание привлекли осколки посреди дорожки из гравия, делившей двор на два правильных квадрата. Над входом на выгоревшей стене виднелось прямоугольное пятно от некогда светящейся вывески с номером дома. Обломки фонаря и темное пятно красиво дополняли друг друга, придавая картине целостность, завершенность.

Присмотревшись, он заметил на осколках ниточки паутины, уже покрывшиеся бархатистым налетом пыли. И ведь никто не посмел убрать или просто смахнуть битый пластик в сторону, — думал Иштван. Наверняка тут живут особенные люди, отзывчивые и чуткие к неброской красоте.

Постояв, он отправился дальше, отходя медленно и осторожно, чтобы не нарушить резким движением янтарную тишину этого тонкого равновесия. В нечетких размытых гранях, в трещинах и царапинах ему виделись наполненность едва уловимыми смыслами, жизнь и теплота. Время своим касанием смягчало краски, примиряло детали и контуры, утоляло боль и тоску, сквозящую из пустоты зазоров, делая вещи более настоящими, живыми.

Покинув этот заповедник времени, Иштван вышел к знакомому перекрестку. Молодой человек уже смыл пену и теперь насухо протирал лоснящийся на солнце автомобиль большим специальным полотенцем. Иштван закурил и остановился на противоположной стороне улицы. Отгороженный темными стеклами очков, он рассматривал рачительного субъекта, следя за его плавными движениями. Вдруг на Иштвана вновь, но на сей раз более резко и осознанно, нахлынуло прежнее ощущение. Кроме грубой несообразности с окружающим, в этой сцене ясно проступило что-то неприличное, отталкивающее, что-то эротически-извращенное. Поежившись, он передернул плечами, сбрасывая наваждение, отшвырнул недокуренную сигарету и громко произнес:

— Красивая у тебя машина, — непосредственная близость происходящего к заповеднику времени оскорбляла его эстетический вкус, и Иштван едва сдерживался, чтобы не скатиться в откровенное хамство.