Дмитрий Бавильский - Желание быть городом. Итальянский травелог эпохи Твиттера в шести частях и тридцати пяти городах

Впрочем, у Тарковского так много заслуг, что сразу все и не перечислишь – и объективных, и тем более субъективных: мне, например, стали важны его заходы внутрь «мировой художественной культуры», альбомы с русскими иконами и картинами Леонардо, куда между страниц вкладывались листы самочинного гербария. Многое из его натюрмортных элементов стало основой моих собственных технологий внутренней жизни. Первоначально подражания в них было больше, чем сути, однако со временем, с моим субъективным временем, это стало не просто частью меня, но мной. И я не знаю, какова степень заслуги Тарковского в том, что я попал теперь в Италию и езжу по его следам, как персонаж «Ностальгии».

Когда Доменико поджигает себя, Янковский переносит отъезд из Рима на два дня, чтобы вернуться в Баньо-Виньони и пройтись по дну пустого бассейна.

Выходя из парадной роскошного римского отеля, его референт, занявший место Эуджении, с легкостью необычайной обещает обменять ему билет на более поздний, главное – предупредить об этом бюрократов из общества советско-итальянской дружбы. Понятный реверанс Тарковского в сторону совкового чиновничества – единственный след актуальной социалистической жизни в этой картине.

Но теперь оказывается, что для того, чтобы спасти человечество, следует вышивать спиритуальные узоры уже не только поверх совка, но и поверх остатков всей европейской идентичности, дорога которой давно не ведет «к храму», а другого вида высшей духовности ни Кьеркегор, ни Тарковский не знают.

Горчаков, сидя в вестибюле реального отеля Баньо-Виньони, говорит Эуджении, а она – все-таки полноценная аллегория Италии, что для того, чтобы нам понять друг друга, следует отменить все границы, в том числе и государственные.

Интернет отменил расстояния, но ведь и изменил мир до неузнаваемости, непонятно в какую сторону.

Фантомные корчи Горчакова – тоска по стране, «что меня вскормила», но еще и по времени, в котором вырос и стал собой, томительным, страдающим и безбожным.

С большим трудом добравшись до Монтерки («Ностальгия» начинается с густых туманов на тосканских дорогах; туман продолжает преследовать Горчакова и в Баньо-Виньони до самого последнего кадра), персонаж Янковского отказывается идти в монастырь и смотреть «Мадонну дель Прато», так как искусство более не спасает.

Хотя оно, конечно же, по-прежнему повод пуститься в дальний и безнадежный путь, который в конечном счете никуда не приводит: нынешняя темпоральность кружит по кругу как заведенная, пока не оборвется финальными титрами.

Некогда казавшиеся ребусами головокружительной сложности, фильмы Тарковского выглядят теперь такой же архаичной древностью, как проторенессансная живопись: они порождены совсем уже иной цивилизацией, ныне сгинувшей внутри «процесса роста», и той самой исторической имманентности, что не останавливает бег ни на мгновение.

Для того чтобы ныне увидеть творения Тарковского, все эти кинематографические фрески следует постоянно реставрировать, перенося с носителя на носитель, и расшифровывать.

Еще твиты из Сиены

Вт, 13:49 : Все свое прошлое таскаешь с собой, а тут еще настоящее разбухает до невиданных величин и плюсуется «по личной инициативе». Так сам ведь этого хотел и планировал – кратное расширение настоящего, «мгновения, которое сейчас», вот оно и растягивается, главное – не лопнуть. И знаешь, что не лопнешь, но все равно странно…

Вт, 22:36 : Не вдруг понял, что мне надоела (или так: неинтересна) Сиена, что не хочется в нее выбираться из своего логова на соседнем холме: ездить по Тоскане приятнее – там простор есть, покой, у-ми-рот-во-рен-ность. А чтобы повернуть в сторону исторического центра, забитого такими же праздными прогульщиками, как и я, требуется усилие.

Вт, 22:40 : Поэтому сегодня, на стадии планирования, в ход пошли крупные козыри: Сиенская пинакотека, которую невозможно же пропустить, – если не здесь смотреть сиенцев, то где еще?

Вт, 22:49 : Пинакотека в Сиене очень хорошая – тогда ведь я еще не знал, что собрание в одном месте местных гениев, обычно разбросанных да разобранных всем прочим цивилизованным миром по городам, странам и континентам, – скорее исключение, чем правило. Пизе, Ферраре или Мантуе повезло меньше.

Вт, 22:50 : Музей этот даже за какие-то 4 евро (по пресс-карте бесплатно) особой популярностью не пользуется. Висит на балансе города. Хотя по музею и ходят отдельные англоязычные пары, знающие историю искусства и цокающие языком у небольших досок Дуччо или Симоне Мартини.