Дмитрий Бавильский - Желание быть городом. Итальянский травелог эпохи Твиттера в шести частях и тридцати пяти городах

Ср, 11:05 : Наконец-то Венеция распогодилась. Процесс пошел. Снова можно загорать. Яндекс, правда, обещает в городе небольшие пробки. Что он имеет в виду? Толпы у Сан-Марко, в районе Ла Фениче и у моста Академии?

Ср, 11:05 : Не расстанусь с Каннареджо, буду вечно молодым. Немецкий павильон на биеннале. «Фауст»

Пока стоишь в очереди на «Фауста», перформанс немецкого павильона (часовая очередь в него – обязательное условие шоу), можно забежать во французский павильон, оформленный под звукозаписывающую студию, – здесь в созидании музыки, рождающейся из отдельных звуков, принимают участие посетители.

Рядом, в английском павильоне, окруженном разрисованными камнями из папье-маше, поставленными на пики, каменные конструкции под потолок спорят с горизонтальными, деревянными. В павильоне бывшей Чехословакии надувные лебеди плавают по целлулоидному озеру.

Но все это затакт перед «Фаустом». Друзья предупредили: это лучшее, что предлагает нынешняя биеннале, поэтому нужно прийти к самому началу в 10.00 и ждать открытия в 11.00.

Для этого пришлось спать пять часов, встать пораньше (сегодня в Венеции солнечно) и сбежать на край света, мимо просыпающегося города, убирающего вчерашний мусор.

Кроме меня о «Фаусте» друзья предупредили огромное количество народа, так что очередь к немцам вышла внушительная. Запоминающаяся.

………………………...............

По периметру немецкий павильон окружен решетками, внутри бегают черные псы и лают. Играют друг с другом. Задираются.

Ожидание нагнетается невероятно – очередь слушает мощный саундтрек, доносящийся изнутри, и волнуется. Если вокруг театра есть дополнительный театр, представление обязательно получится. Его не унести с собой, не перенести в другие стены, оно может существовать только здесь и сейчас, с этими исполнителями (я прочитал, что они танцоры, последователи Пины Бауш) и этими зрителями.

Интереснее всего, конечно, каков был расчет создателей «Фауста».

Думали ли они об «элитарной штучке» для редких знатоков, зевающих в белом кубе, или же заранее ваяли нетленку, взявшую в этом году главную награду биеннале – «Золотого льва»?

Есть некоторое противоречие в камерной, интимной истории, которую показывают, и толпами алчных людей, обступающих исполнителей буквально со всех сторон. Здесь, думаю, и заложено самое важное в авторском замысле.

Вообще-то немецкий павильон практически пуст. Все три его зала – центральный и два боковых, закрытых от посетителей, – белы. Во внутренних стенах сделаны большие, точно витрины, окна, сквозь которые можно наблюдать за тем, что происходит внутри. Другая новация павильона – стеклянный пол, под которым тоже происходит часть действия.

Видимо, самая что ни на есть бессознательная, так как этюды, которые показывают пять перформеров, балансируют на грани осознанной жизни и дикой хтони, постоянно выплескивающейся через края.

Главная задача их – быть абстрактными энергетическими сгустками, максимально наполненными пограничными состояниями.

За сорок минут представления, промелькнувшего в один миг, прожигается маленькая жизнь, что требует полной самоотдачи – поэтому все исполнители молодые и харизматичные. Правда, сила их в ходе показа «Фауста» проявляется по-разному.

………………………...............

Расскажу только то, что видел, так как импровизированные сценические площадки, где появлялись актеры (гомункулы? ангелы? обычные люди, раздираемые страстями? сами эти страсти?), мгновенно становились непроходимыми. Буквально не протолкнуться.

Первую сцену, полностью прошедшую в подполье, в заоконном зале №1 я пропустил.

Подключился в тот момент, когда первый артист вылез из-под стеклянного пола отгороженного зала в общее пространство и заскочил на приступочку.

Парень на жердочке стоял гордо, как Каин и Манфред, когда через ту же щель в полу вслед за ним поползла любовная пара, мужчина и женщина.

Вцепившись друг в друга и при этом не выпуская айфоны из рук, октябрьские любовники поползли по полу, не обращая внимание на столпотворение вокруг.

Постепенно действие переползло в центральный зал, где никакое стекло уже не отделяло этих практически беззащитных существ от праздных наблюдателей.

А нас же много, и мы бесцеремонно нацелились на то, как на наших глазах люди заводят невеселые прялки. Исполнители то сплетаются, то расплетаются, вызывая огонь (внимания? любопытства? похоти?) на себя.