Дмитрий Бавильский - Желание быть городом. Итальянский травелог эпохи Твиттера в шести частях и тридцати пяти городах

Первый показатель самодостаточности этого города – отсутствие путеводителей типа «Болонья – город истории и искусств» из «Золотой серии» в газетных киосках. Два дня я высматривал их по всей протяженности путаных маршрутов, точно порнуху, но лишь на третий заметил что-то похожее на туристические справочники сначала в церкви Санта-Мария-делла-Витта, а еще в Табакерии, куда заглянул за троллейбусными билетиками (там они дешевле, чем в салоне, и стоят 1.30), но они как-то сильно не настаивали на присутствии и не просились в руки, как в Сиене или в Пизе. В Пизе, впрочем, я тоже местный путеводитель не купил.

С Болоньей же все непонятно и понятнее из-за книг или музеев не станет, порядка в голове все равно не наведешь и по полочкам без некоего прожиточного минимума всего не расфасуешь. А если и разложишь, то город-то динамичный, и картинка его меняется стремительно, лишь в контурах оставаясь прежней, так что все изменится уже на следующее утро. Обычно в таких городах есть метро, а если его нет, то оно обязательно присутствует в каких-то иных, сублимированных формах вроде повышенного числа художественных галерей, центров дизайна и модных ресторанов, позволяющих ресторанной критике развиваться отдельным видом изящной словесности, сезонных обострений, передающихся воздушно-капельным способом, или же эпидемий бытовых самоубийств.

Второй показатель самодостаточности – старомодные троллейбусные провода, опутывающие открыточные виды, их невозможно игнорировать, как невозможно найти правильный (фронтальный) ракурс для самых больших сторожевых башен возле памятника святому Петронию в архиепископском одеянии. Зато с троллейбусами уютно (а с аркадами безопасно – какой же это рай для фланеров), туристам для такого случая дан фотошоп.

Сокращая день ото дня культурные вылазки, я стал больше гулять по улицам, чтобы лучше не понять, но почувствовать потоки, которые Болонья порождает и которыми питается.

Меня, конечно, сильно подкосила смерть Бори Бергера, впечатав в непродуктивную меланхолию. Музеи в таком настроении невозможны, и, например, я решил похерить Дом Моранди. Кто бы мне сказал с месяц назад, что я добровольно откажусь от Дома Моранди и почувствую от этого лишь облегчение.

В музеях слишком много от кладбища (особенно когда картины сильно залачены, точно мумифицированы) и культа святых мощей. Но, с другой стороны, улицы кидают тебя в толпу, а толпу – в тебя, из-за чего сегодня я чувствовал себя Василием Васильевичем Розановым, который сидел на Тверском бульваре, смотрел на прохожих и думал: «Неужели они все умрут?!»

Вечером наш район накрыло костровым дымом: дворники жгут палые листья предместий. Под колокольные перезвоны (дисциплинирует, кстати, – на часы не смотришь, но время знаешь, отдаешь о нем себе полный отчет, точно ты автомобиль, припаркованный на дорогой болонской стоянке) пошел в супермаркет возле улицы Савонаролы, чтобы убедиться еще раз – в итальянских продуктовых магазинах не продают свежие огурцы. Только маринованные. Сколько ни ездил – еще нигде не нашел. Так что это не к Болонье претензия.

Впрочем, у меня к этому городу претензий вообще нет. Сан-Петронио

На примере центровой болонской базилики Сан-Петронио (пятая по величине в Европе) хорошо видно, что чем больше церковное здание, тем оно выхолощеннее, несмотря на любые сокровища внутри. Впрочем, я это уже давно ощущал (просто сформулировал сегодня) на примере питерского Исаакия, венецианской Салюты или же перуджийского Сан-Доменико, напоминающего опустевший космодром и одновременно черную дыру.

Именно в этом смысле показательна судьба сиенского Дуомо, который задумали сделать самым большим во вселенной (даже поболее ватиканского), но понаделали архитектурных ошибок да и бросили на половине пути. Недостроенный «новый неф», зияющий пустыми глазницами, служит подножием экскурсий по своему верхнему (и тоже недостроенному) ребру. Звучит почти как евангельская притча о тщете раздутых амбиций.

Сан-Петронио (1390), посвященный городскому епископу V века и святому покровителю города, тоже ведь не достроен – кирпичный фасад недооблицован розовым и белым мрамором (им же украшено чрево собора), с восточной стороны здания торчат колонны, предназначенные для поддержания еще одного нефа, который теперь никогда не построят. В XIV веке болонцы тоже решили создать базилику больше, чем в Риме, но церковные власти направили часть средств на соседнее палаццо Аркиджинназио, и дело застопорилось.