Дмитрий Бавильский - Желание быть городом. Итальянский травелог эпохи Твиттера в шести частях и тридцати пяти городах

Пока, конечно, остатки росписей напоминают о варварской бомбардировке 1944 года, но ведь можно же представить такой момент, когда все четыре стены «галереи под открытым небом» будут заново покрыты сочными изображениями, выглядящими практически как в день их предъявления людям? Баптистерий

У меня пока с баптистериями не получается никак – я так и не могу понять их логику, зачем они привязываются к «основному набору», наряду с кафедральным собором и башней. Почему нельзя крестить в церкви, почему нужно строить для купели отдельное здание? Я человек секулярный, и религия для меня – часть культурного формализма, задающего контуры пластических искусств, особая форма духовности, дающей ощущение защищенности и безусловной, именно что «последней» правоты.

Мои оценки сакрального – всегда с дистанции и со стороны, хотя все мое меланхолическое мироощущение зиждется на чести безверия. Я вполне отдаю себе отчет в том, что это самым коренным образом определяет особенности моего взгляда – в том числе и на памятники культуры. Больше всего меня возмущает (но я почти всегда сдерживаюсь) тотальная институционализация веры, то есть принципиальной субъективности, которую невозможно ощутить или хоть как-то измерить.

И да, я не считаю, что великие шедевры оправдывают реки крови, пролитые во славу божественной власти, алчность, политическую неразборчивость и бытовую нечистоплотность, сопровождавшие духовенство с самого начала существования дома Христова: есть ведь такое мнение, что религию якобы нужно было затеять для того, чтобы заполучить прекрасные и возвышенные здания, картины, партитуры и скульптуры. Мне такое мнение кажется пошлостью бренчащей, но если уж человеческое мирополагание вышло так устроенным, что «объекты культа» необходимо украшать без меры и безмерно, пусть будет как будет. Против логики мира все равно не попрешь.

Самый большой баптистерий Италии (высота 54,86, диаметр 34,12, построен в 1152–1363 годах) стоит ровно посредине – между Кампосанто и Музеем синопий; внутри полумрак и ощущение цельности точно литого объема (несмотря на все его арки и линии черного мрамора, делящего серые стены на равные прямоугольники, и такие же полосатые колонны сводов третьего «этажа»), словно бы оказываешься в цистерне или колоколе. Начинал он строиться как романский, но закончен был уже сугубо готическим, и эта стилистическая двойственность позволяет баптистерию цепко держаться всего остального ансамбля Площади чудес, наглядно разнородного, но настроенного точно по одному камертону.

Путеводители нахваливают особую акустику, возможность подняться на галереи второго уровня кардинальской шапки, сколь изысканно изукрашенной снаружи и столь сдержанной изнутри, а также на кафедру баптистерия, исполненную Никколо Пизано в 1255 – 1260 годах и ставшую одним из символов искусства Проторенессанса, который наступил в Пизе достаточно рано.

Для отдельного закрепления темы, если хватит сил, нужно сравнить две кафедры, созданные отцом Никколо в баптистерии и сыном Джованни в Кафедральном соборе. Временной лаг между ними всего-то полвека, но насколько разителен контраст!

Музей синопий

На туристических форумах отрицательные отзывы про пизанский Музей синопий идут сотнями. В крайнем случае люди остаются в недоумении. Поэтому там почти всегда интересно следить за теми, кто имеет собственное мнение, и теми, кто подделывается под других.

Есть такие странные типы, способные извлекать чувственное наслаждение из второстепенных, казалось бы, вспомогательных почеркушек – рисунков, эскизов, набросков, разложенных по папкам. Синопия же тоже техника сугубо служебная, необходимая художнику для разметки будущей фрески. Для того чтобы композиция структурно не потекла, не развалилась, важно прикинуть соотношение частей и целого – так как действовать художнику нужно крайне быстро, пока не высохла штукатурка и пигменты не схватилась окончательно и бесповоротно. Сама «главная» роспись, видимая людям, пойдет поверх этого первичного касания руки мастера, причем уже в другом слое штукатурки.

Музей синопий возник из большого несчастья во время Второй мировой, когда бомба разрушила крышу Кампосанто и фрески, которыми покрыты внутренние стены, отслоились и попадали. Красочный слой реставраторы взялись восстанавливать (до сих пор консервируют то, что осталось, по чуть-чуть добавляя воскрешенную живопись на прежние места, и то, что в галереях Кампосанто нам кажется стершимися остатками былой роскоши, на самом деле есть реставрационная работа многих десятилетий), а предыдущий слой, обычно сокрытый от глаза, подобно изнанке любого изображения, срезали и перенесли в специально созданный для этого двухэтажный музей.