Ян Козак - Гнездо аиста

— Хорошо здесь, — сказал Павел.

Поднимаясь по узкой каменистой тропинке, вьющейся между рядами виноградных лоз, они шли друг за другом и вдыхали чистый и ароматный воздух. Теперь они стояли рядом.

— Я люблю это место, — сказала Илона. — Сама не знаю почему. Что-то меня сюда тянуло, здесь мне было хорошо. А у тебя, Павел, тоже есть такой уголок?

Он с любопытством посмотрел на нее.

— Когда я работал в лесу, — ответил он немного погодя, — я часто ходил к Сивой Студне. Мне казалось, что там я знаю каждый камень, каждое дерево. Иногда я видел Сивую Студню и во сне. Поросшую вереском поляну возле березовой рощицы и высокие деревья вокруг.

— А мы ходили туда собирать подосиновики и белые грибы. Но мне всегда там было как-то грустно. Тут совсем иначе! — В ее голосе зазвенело волнение, вызванное воспоминаниями. — Детьми мы здесь воровали виноград. Знали, на каких кустах он созревает раньше. У Бошняка на винограднике росло несколько кустов муската, который наливался уже к середине лета, когда ни у кого еще винограда не было. Однажды Бошняк погнался за нами, а мы с Анной припустили вон туда, к лесу. Анну он все-таки поймал, наверное, потому, что она объелась винограда и у нее болел живот.

Илона посмотрела на Павла. Впервые в их разговоре было произнесено имя Анны, и на лице Илоны вдруг появилась растерянность. Он схватил ее руку и сжал ее. На этот раз пальцы Илоны ему не ответили, но рука ее была горячей.

— Вон там, — быстро заговорила она, — вон там, за деревьями, работает твой трактор, Павел. У Жебрацкой Грушки. Кружит, как светлячок. Я еще не видела, чтобы пахали на ночь глядя.

Павел легко прикоснулся к руке Илоны. Илона вздрогнула. И вдруг их пальцы крепко переплелись.

— Илона…

Павел стремительно обнял ее и поцеловал в губы.

— Павел, — прошептала она радостно.

Откинув назад голову, Илона посмотрела на него пристальным и преданным взглядом. Он не мог отвести глаз от ее лица.

— Рыжик, мой милый Рыжик, — тихо сказал он, касаясь пальцами жилки на ее запястье.

— Ты словно доктор, который считает пульс.

Илона положила обе руки ему на плечи и прижалась к нему. Он обнял девушку, почувствовал, как пылает ее лицо, снова вдохнул запах ромашки от ее волос.

Их губы слились в долгом поцелуе, и вдруг они очутились на сухой шуршащей траве. Жадные губы Павла скользили по шее Илоны, он прильнул лицом к ее шелковистой округлой груди. Павла охватил жар, он чувствовал, как трепещет Илона. Как будто издалека до него донесся приглушенный голос:

— Нет, Павел, не надо…

— Рыжик, мой милый…

И тут она словно бы стряхнула с себя стыд, сковывавший ее до сих пор, и она всем телом прильнула к нему. И все настойчивее, все непреодолимее поднимавшаяся волна желания, жаркая, как солнце, овладела ими и поглотила их. В мире остались только они, их счастье, их наслаждение…

Когда Павел пришел в себя, первое, что он услышал, был равномерный стук. Сердце, подумал он. Значит, так бьется сердце Илоны. Он отдыхал, расслабившись, положив голову на грудь Илоны, слышал ее дыхание, смешивавшееся с запахами взрыхленной земли, цветущих кустов, древесной коры, выполотых сорняков на винограднике. Они с Илоной словно стали частицей этой дышащей земли, слились со всем, что их окружало.

Павел лег навзничь и стал смотреть на небо. Уже взошла луна и мерцали звезды. Одни светились ярко и резко, другие, что были поближе к луне, казались бледными в ослепительном лунном свете. Скоро пойдет дождь, мелькнуло у Павла в голове. Потом его взгляд задержался на озаренных лунным светом виноградных кустах и саженцах, на каменной ограде.

Он нашел руку Илоны и, полный нежности, повернулся к ней и поцеловал ее в губы. Она доверчиво к нему прижалась.

— Рыжик ты мой. Тебе хорошо?.. — спросил он, улыбаясь от счастья.

— Хорошо, Павел, очень хорошо, — прошептала она.

Они долго лежали рядом, и Илона ласково ворошила пальцами его волосы.

— Павел, — сказала она немного погодя.

— Что?

Она сжала его лицо ладонями, наклонилась к нему и, с трудом преодолевая смущение, повторила:

— Павел.

— Ты хочешь мне что-то сказать?

— Да, — прошептала она. — Но не знаю, надо ли тебе это говорить.

— Ну, в чем дело? Скажи, — подбодрил он ее и улыбнулся. — Что там у тебя, Рыжик?

— Ну ладно. Я не хочу, никогда не буду ничего скрывать от тебя, — вздохнула она. — Знаешь, я ведь давно тебя люблю и никогда бы не пришла сюда, если бы не любила. Я любила уже тогда, когда в прошлом году вы вместе с Демко и с тем цыганом сторожили стадо на пастбище. Я тогда пошла туда, хотела увидеться с тобой. Но ты был там не один, и я сразу же убежала. А потом стала убеждать себя, что не хочу больше тебя видеть, старалась забыть. — Помолчав немного, она продолжала: — Но когда к нам в поликлинику пришел лесник и рассказал, что случилось в Трнавке, меня словно обухом по голове ударило. Я страшно испугалась, мне обязательно надо было тебя увидеть. Поэтому я…