Игорь Шестков - Покажи мне дорогу в ад

— Вот уж действительно — баснословно. На кой черт вы меня сюда притащили? Что у вас в сценарии — борьба за выживание, поиск ушедших цивилизаций или сражение с роботами?

— Всего понемножку. Вон, посмотри…

Впереди нас сверкала разноцветными огнями громадная футуристическая постройка.

— Это что?

— Чудесное место. Нордринг. Перекресток миров…

— Понятно. Это наша цель?

— В настоящий момент — да. Тебя там ждут.

— Кто меня тут может ждать?

— Не прибедняйся, ты человек известный. Если не ошибаюсь, предпоследняя твоя новелла называлась «Марсианские ликоподы». Так вот, ее прочитали, сочли небезынтересной и… материализовали и оживили все описанные тобой персонажи. В естественном, так сказать, окружении. Тебя ждут для того, чтобы ты сам… выпустил их на волю, перерезал ленточку.

— Простите, но моя книжонка — это всего лишь ужастик, легкое, развлекательное чтиво. Почти что пародия. В какую больную голову пришла мысль материализовать летающих электрических угрей и гигантских демодексов? К тому же существующих только в воображении моих героев, сходящих с ума от радиоактивного излучения.

— Именно, именно, в твоем тексте действуют не только электрические угри, но и астронавты, ученые, специалисты по паранормальным явлениям. Мужчины и женщины. Милые персонажи, надо отдать тебе должное.

— Да, но это условные, упрощенные до функции характеры, облегченные литературные конструкции. Ничего общего не имеющие с живыми людьми. В финале они сами превращаются в чудовищ.

— Не собираюсь вступать с тобой в литературоведческие споры. Вот и двери в шлюз. Входи, не стесняйся. Все, что ты встретишь в этом здании — придумал ты сам. Не забывай об этом! Живи своей мечтой, как завещали древние. А я удаляюсь, адьё, терпеть не могу эти командировки!

Он исчез, а я подошел ко вторым дверям… не дверям, а высоким тяжелым воротам с рельефными изображениями распятых обезьян на левой и правой створках.

Из-за ворот доносились яростное рычание, жалобный визг, чавканье и хруст разгрызаемых мощными челюстями костей.

Ворота медленно открылись, и я шагнул в неизвестность.

Терпеть не могу рейсы с промежуточной посадкой.

Тебе хочется поскорее домой, в Берлин, к жене и детям… которых, впрочем, нет и не будет, а ты, тихо проклиная все на свете, летишь в Мюнхен или во Франкфурт. Двигатели мерно урчат, внутренняя обшивка салона неприятно трясется. Того и гляди треснет, и все полетит в тартарары.

Или, еще хуже — алюминиевая птица тащит тебя зачем-то в Прагу’ или Варшаву. И ты сидишь в ней, как заключенный в камере, и поневоле содействуешь потеплению нашей отравленной выхлопными газами планеты. Теряешь драгоценное время, тратишь непонятно на что жизнь.

Какой позор для столицы Германии — не иметь собственной интернациональной воздушной гавани. Строящийся уже 14 лет Вилли-Брандт-Аэропорт — давно стал не только индикатором немецкой коррупции, безответственности и лицемерия, но и символом постепенного превращения Германии в страну третьего мира. Непонятно, будет ли он вообще когда-нибудь открыт.

И в этот раз… Я возвращался в Берлин из Стамбула. В мыслях уже нежился в ванне, курил сигару и листал книгу Лавкрафта.

При посадке в самолет, коротенький Боинг 737, узнал, что летим мы не в Берлин, а в Братиславу. На тебе! Черт бы ее побрал, эту столицу недавно отделившейся от Чехии Словакии. Зачем подняли железный занавес? Пусть бы себе висел. Идиоты!

Бежать в кассу, менять билет, ругаться — не было охоты. Потому что я был опустошен и измучен. После долгих и бессмысленных переговоров с техническим руководством дочернего предприятия нашей фирмы.

Ни одно предложение по рационализации процесса производства и повышению эффективности труда рабочих на конвейере, выработанное нашим маленьким коллективом специалистов, не было принято, не было даже доброжелательно рассмотрено. Говорили со мной стамбульские коллеги покровительственным тоном, как говорят богатые и успешные с бедными неудачниками, произвольно меняли тему, тянули время, рассказывали похабные амурные истории… иногда, как бы невзначай, переходили на турецкий и несколько минут тараторили на своем гортанном наречии, смеялись и многозначительно переглядывались.

Догадывался, что они обо мне говорили за глаза.

Посмотрите на этого несмышленыша! Ничего не понимая в процессе производства, он предлагает нам сомнительные новшества. Нас, уже много лет обеспечивающих стабильную работу фабрики, не ставит ни в грош. Молокосос! Непонятно как, уж не с помощью ли терпеливого зада… втерся в доверие одряхлевших и впавших в маразм членов совета директоров, и вообразил неизвестно что о себе и о своих приятелях-бездельниках из отдела рационализации! Плети, плети дальше, голубок, мы все равно тебя не слушаем. Играй в своей песочнице…