Джессика Фокс - Три вещи, которые нужно знать о ракетах [Дневник девушки книготорговца] [litres]

Небрежным, беспечным почерком там было написано следующее: «Я не люблю Джессику, и это нормально».

– А, ты проснулась. Завтракать будешь? – Грант вошел в комнату в полотенце, обернутом вокруг стройных бедер.

Я чувствовала себя так, будто мне в грудь воткнули нож. В тот момент я поняла, что сама виновата в своей боли. А чего я ждала? Я обманывалась, думая, что он любит меня как-то иначе, по-своему, когда на самом деле он попросту ничего ко мне не чувствовал. Все эти придуманные им правила, эта рассеянность, его яростное желание отстаивать свою независимость говорили вовсе не о высоком уровне развития личности, а скорее об отсутствии эмоций по отношению ко мне. Чувствуя себя наивной дурочкой, я вежливо покачала головой.

Грант склонил голову набок. По выражению его красивого лица было видно: он понял, что-то пошло не так.

– Уверена? Давай я тебя куда-нибудь свожу. В конце концов, ты моя девушка.

– Спасибо, но сегодня я обойдусь без завтрака.

Я сделала все возможное, чтобы отдалиться от Гранта. Переехала обратно в свою бостонскую квартиру-студию и пыталась – пусть и безрезультатно – встречаться с другими. Однако спустя полгода на свидании с другим мужчиной я обнаружила, что Грант все-таки испытывал ко мне чувства. По телефону, находясь в переполненном автобусе, он признался мне в любви, после чего у него тут же началась паническая атака.

Спустя два дня я сидела на рабочей встрече в Кембридже в кафе под названием 1369 Coffee House, которое в то время служило мне неким подобием офиса, и тут, в самый разгар обсуждения раскадровок с художником-постановщиком, у меня запищал телефон. Я молча вытащила его из кармана, стараясь не мешать остальным, и, мельком глянув на экран, увидела, что пришло сообщение от Гранта. Никаких объяснений. Никаких предупреждений. Просто и без обиняков: «Я так больше не могу».

Мое сердце раскололось надвое, а его содержимое растеклось по полу кофейни. Увидев то, что находилось внутри этого жизненно важного органа, я ужаснулась: там скрывалось одиночество, темнота и пустота. Поспешно извинившись, я ринулась в уборную, где меня накрыли рыдания, сменявшиеся приступами рвоты. Единственное, что я четко помню из того дня, – это надпись, выведенную черными чернилами на стене туалета прямо над рулоном туалетной бумаги: «Бонни ♥ Рей = навсегда» и «Дерек – придурок».

Я пыталась звонить и писать, но Грант оборвал все контакты и отказывался со мной разговаривать. Я не могла ни спать, ни есть, потому что все вокруг – Бостон, моя работа – напоминало мне о нем. Только-только закончилась череда фестивалей, где я представляла свою короткометражку. На каждом показе мне приходилось от начала до конца раз за разом пересматривать свою работу, наблюдая, как на экране передо мной мелькает его лицо. В тот момент я пообещала себе, что никогда в жизни больше не стану встречаться ни с кем из своих актеров.

Когда я получила предложение от НАСА перебраться в ЛРД и обосноваться в Лос-Анджелесе, у меня не возникло ни малейших сомнений. Я представляла себе, как буду заниматься тем, что мне по-настоящему интересно, и жить в теплых краях в самом сердце мировой киноиндустрии. Я чувствовала, как сила, раскачивающая маятник моей жизни, тянет меня прочь из Бостона.

Мы с сестрой сидели друг против друга за столиком итальянского ресторанчика, когда я рассказала ей, что собираюсь переехать в Лос-Анджелес.

– Калифорния! Ух ты, Джессика, это замечательно! Ты – режиссер. Именно этим тебе суждено заниматься. – Все ее внимание и вся любовь были сосредоточены на мне. – А НАСА! – продолжала она. – Мне до сих пор не верится, что ты будешь работать в НАСА. Это так круто!

Я подняла бокал с вином, и мы чокнулись. Размытое отражение ее лица улыбалось мне сквозь покрытые вином стеклянные стенки.

– Настало твое время блистать, Джесси.

Это воспоминание возникло у меня перед глазами, пока я в сомнениях водила большим пальцем над кнопкой «Удалить», уставившись на сообщение Гранта: «Я сейчас ем виноград, зеленый…» Я опустила палец на кнопку. Удалено. Ощутив внезапную легкость, я зашагала прочь из своей рабочей каморки в сторону кабинета для совещаний. Проходя мимо висевшего на стене плаката с надписью «Без права на ошибку», я почувствовала, как по моему телу электрическим разрядом пробегает радостная дрожь, расходясь по венам до самых кончиков пальцев.

Близился вечер пятницы, у меня было назначено свидание – впервые с тех пор, как я ходила делать маникюр и пить «маргариту» с Джошем. Неделей раньше я познакомилась с талантливым сценаристом из Силвер-Лейка, который попытался купить мне кофе в кафе-баре Intelligentsia, но, увидев, что я уже пью чай, настоял на том, чтобы я позволила угостить себя ужином.