Тимоте де Фомбель - Принц без королевства

Он гулял по городу, нигде не работал, но денег у него было предостаточно. Лаура не спускала с него глаз, дивясь тому, что видит обыкновенного человека, а не свирепого оборотня. Однажды ночью ей наконец удалось заглянуть в регистрационную книгу отеля «Неаполь», пока сторож храпел у входа. Постоялец номера 35 Джованни Кафарелло действительно родился в Лени на острове Салина в 1885 году.

Она закрыла книгу. Да, это именно он, убийца Бартоломео Вьяджи.

Ванго с болью в сердце прочел последние записи в красной тетради. В них шла речь о семье Лауры. Это были ее детские воспоминания, маловажные и самые обыкновенные — никому другому и в голову бы не пришло запечатлевать их на бумаге.

А Ванго упивался этими незнакомыми ему мелочами. У него не было такого детства. Выведенные чернилами строки помогали Лауре вспоминать.

Шум шагов ночью на крыше, когда родители любовались звездами. Забытые бытовые подробности. Когда отец возвращался домой и открывал дверь, дети уже сидели за столом, и пар от горячего супа стелился низко над тарелками, прибитый сквозняком. После грозы они собирали сломанные ливнем веточки бугенвиллеи и вплетали их в волосы матери. Яркие цветы, украшенные дождевыми каплями. А когда было слишком жарко, все три сестры спали вместе под шатром из мокрых простыней. Потом шли совсем уж пустячные воспоминания: о прирученном навозном жуке, о кошке, случайно запертой в ящике для соли, о прочих смешных происшествиях то там то тут, о побелке дома как-то в июне…

А дальше — о той ночи, когда отец не вернулся домой, отправившись на рыбалку вместе с Джо, сыном старого Кафарелло, таким свирепым, что его и женить не удавалось, и еще с одним, с великаном Мацеттой, у которого был осел в Полларе.

Все трое ушли в море. Позже до Лауры Вьяджи дошли разговоры о случившемся. Они взяли на абордаж судно, стоявшее между островами. На борту оказалось куда больше добра, чем они ожидали. Кафарелло обезумел, превратился в кровавого убийцу. И на следующий день прикончил отца Лауры, чтобы захватить его часть добычи.

Ванго узнал эту ночь. Это была и его ночь. Вот что объединяло их с Лаурой Вьяджи. Ночь выстрелов, ночь пролитой крови.

Тетрадь заканчивалась словами:

Сегодня вечером

Даже точки не было — слово «вечером» слегка загибалось вниз.

Сжимая в руке закрытую тетрадь, Ванго мысленно видел продолжение. Схватка на мосту, над Бронкс-Килл, когда тот возвращался в отель. Победа волка над бедной овечкой Лаурой. Свидетели, которые помогли приговорить Кафарелло к смерти. И финал — электрический стул в тюрьме «Синг-Синг».

На следующий день Ванго покинул Америку. Напоследок он рискнул подойти к подножию башни Зефиро. Увидел огонек на верхушке. Затем отправился на пристань. К счастью, отплытие задержалось на сутки из-за какой-то поломки. В гавани царило веселье: ожидание стало настоящим праздником. Сотни пассажиров неторопливо ужинали в портовых ресторанах. Над грудами чемоданов и дорожных плащей витал запах вина. Дети спали по углам. У трапов распевали песни.

Пароход отошел в полночь, весь в огнях, вальсируя на воде, переполненный радостью жизни.

Послышался пароходный гудок. Ирландец, задремавший в гостиной, похожей на сигарную коробку, отделанную кожей и красным деревом, вздрогнул. Он выбрался из кресла, взял со стола бутылку и в одних носках подошел к широкому окну.

— Barcazza , — сказал он на сицилийском диалекте. — Еще одна мерзкая посудина.

Из-за этих пронзительных гудков и отвращения к иммигрантам он собирался в самом скором времени покинуть район доков Манхэттена и перебраться в Мидтаун. Но строительство его башни опять затянулось.

Тот, кого прозвали Ирландцем, надолго припал к бутылке, потом шумно фыркнул, как тюлень, вылезший из воды. Кроме этого виски, ничего ирландского в его крови не было.

Он посмотрел вслед удалявшимся пароходным огням, потом взглянул на свое отражение в стекле. Левой рукой он пригладил казацкий платок на шее. С той ночи, когда он устроил бойню на яхте возле Эоловых островов — а было это восемнадцать лет назад, — Кафарелло никогда не расставался с этим кроваво-красным платком, подарком моря, которое сделало его богачом.

Комиссар Булар прохаживался в нижнем белье по коридорам полицейской префектуры. Часы показывали пять утра. Здание было погружено во тьму.

— Черт возьми, ну и холод! — Комиссар шаркал шлепанцами по паркету и проклинал эту полярную стужу.