Алла Хемлин - Интересная Фаина

Фаина сказала, что имеет два рубля серебром и медными тоже, что Елизавета давала каждый год на Пасху гостинцем по сколько-то, что потому хорошо и скопилось. Фаина спросила, что, может, такие деньги сильно и не задушат.

Петр сказал, что у Фаины не два рубля серебром и медными тоже, а сто тысяч золотом. А сто тысяч — такие деньги как раз и хорошо для душения.

Так Фаина узнала про свое богатство.

Интересно, что Фаина у себя в голове никогда денег не держала. В руках держала. При царизме без денег никто никому ничего в руки не давал. Фаина знала полкопейки, копейку, пятак, гривенник. Такие деньги были сильно катучие и в голове все равно не удержались бы.

Еще у таких денег был голос, а в голове у Фаины и так хватало разговоров.

Бумажные деньги Фаина бы в свою голову пустила — за ровность сторон и тихую переливчатость. Но такие деньги в руки Фаине не давались, а в голову все на свете проходило через руки.

И вот Петр сказал Фаине про сто тысяч.

Сначала Фаина потерялась, тем более в голове у Фаины все на свете задвигалось, чтоб высвободить место.

Петр увидел, что Фаина потерялась, и давай продолжать агитацию против капитала.

Петр сказал, что говядина стоит столько, что масло стоит столько и прочее. Что где ж это рабочему напастись столько.

Что надо уже поскорей добороться до нужного места вроде коммунизма.

Петр пока что не рассказывал Фаине про коммунизм, а только про Маркса и борьбу пролетариата для наступления революции.

Фаина спросила, зачем человеку коммунизм.

Петр сказал, что коммунизм человеку сильно нужен для вечной жизни. При коммунизме капитала не бывает и человек заживет вечно. Потому что кто ж еще сможет задушить человека.

Фаина спросила, или будут при коммунизме мухи, если все заживут вечно.

Петр сказал, что из науки уже давно известно — хоть одна муха всегда останется.

Фаина спросила, как же быть.

Петр сказал, что надо взять и отдать сто тысяч на борьбу пролетариата.

Фаина сказала, что пускай борьба берет себе сто тысяч и даст сдачу тысячу крупными. Потому что крупные — самые переливчатые.

Петр пообещал, что борьба даст крупными.

Тут Петр сказал Фаине, что для борьбы и для Карилопсиса Петру с Фаиной надо будет повенчаться. Что деньги невенчанной Фаине не положены. А без денег не на что будет бороться. А без борьбы не будет революции и интернационала с греком.

Еще Петр сказал, что пускай Фаина не беспокоится за свое девичество. Что Петру чужое девичество не надо, тем более у Петра таких девичеств половина всех женщин на свете.

Фаина сказала, что согласна, хоть Фаине еще надо учиться и учиться у Маркса.

И вот Петр скоренько взял все бумаги для венчания.

Потом Петр договорился с одним попом, чтоб дело обкрутилось тоже скоренько и без никаких. За никаких Петр сам подпишется двумя своими руками.

Фаина одела черную шерстяную юбку, белую блузку со стоячим воротничком с прошвой, голубую бархатную жакетку и туфли некрашеной свинячей кожи. На голове Фаина завязала розовую шелковую косынку, а в руки взяла пустой кружевной ридикюльчик цветом под мокрую землю.

Петр пришел за Фаиной, одетый как выходной рабочий.

Петр с Фаиной прошли две улицы пешком. Потом сели на ваньку и доехали до церкви посередине Могилянского шляха.

Когда Петр с Фаиной зашли в церковь, Фаина у себя в голове закрыла два своих глаза и позатыкала два своих уха. Рот себе Фаина тоже заткнула, тем более в самый фаинский рот из самой головы упала компотная груша, которая без понятия. И две свои ноги Фаина связала веревочкой, и две свои руки тоже.

Фаина сделала с собой такое не от страха или прочего, а потому что хотела быть честной девушкой перед Корилопсисом. Корилопсис же хоть по-деревянски, а спросит, или шла Фаина под венец. Фаина скажет, что не шла. И все другое тоже не делала. Не видела, не слышала, не говорила. А вид есть вид.

Чтоб не вить дурную веревочку, Петр хотел с самого утречка пойти в банк с бумагами на фаинские деньги, а вечером зарубить Фаину, разрубить на меленькие кусочечки и тихонечко разнести по трем ямкам с притрусом.

И до чего же мелкость букв играет человеком!

В девять часов утра Петр оделся в перский пошив и пришел в банк, куда Серковский уже давно перевел все на свете деньги Фаины. Переводил Серковский для себя, а пришел уже не Серковский. Жизнь есть жизнь.

А в банке Петру сказали, что в бумаге, которая самая последняя из всех на свете бумаг, мелюсенькими буквочками записано: «В случае если жениху поименованной выше девицы на момент венчания будет менее сорока лет, означенный выше капитал надлежит выдать на руки законному на тот момент просителю не ранее чем через шесть месяцев после заключения законного брака с поименованной выше девицей».