Алла Хемлин - Интересная Фаина

И на третий раз, и на четвертый, и на следующий.

После следующего Елизавета никуда не легла, а пошла с Фаиной в душ, чтоб смотреть.

Назло Фаине пустили душ из воды имени Шарко.

Вода выпустила из себя вниз толстые и тонюсенькие нитки, и они начали бить Фаину по чем попадало.

Фаина открыла рот, и туда забила вся на свете вода. Фаина, как уже давно привыкла, заплакала без голоса. И страх у Фаины стал сильно легче на вес.

Как раз на этот день страх стал легче, а вода стала тяжелей. Вода начала бить в самую нутрь Фаины и уже доставала до самого конца живота, а потом даже и еще дальше.

Из Фаины полились не только слезы, а и вода. Одно лилось наверху, а другое лилось нанизу. Фаине стало легко, как на двери.

Все это время Елизавета смотрела, как душ здоровит Фаину.

Тут у Фаины снизу полилась не вода, а кровь.

Елизавета закричала и начала показывать пальцем.

Служительница, которая стояла и тоже смотрела, выключила воду.

Вода выключилась, а кровь нет.

Фаине было уже тринадцать лет, и Елизавета честно рассказала Фаине про женское.

Фаина не испугалась, что дальше у Фаины все так и будет.

Елизавета тоже не испугалась. Хоть Елизавета и была дурочка, а придумала.

Фаина росла себе в новиковском доме без подруг и чужих знакомых людей. Люди в городе знали, что у Елизаветы и Серковского имеется воспитанница. Люди одобряли доброту, но никто из людей не лез со своими советами и тем более приветами.

Так почему б в своем доме, между своими по-хорошему не сделать хорошее дело.

Елизавета сложила у себя в голове один и один. И у Елизаветы получилась Фаина уже не одна, а с ребеночком для общего хорошего дела.

Серковский в доме бывал, хоть и редко. Серковский сильно много работал — и по адвокатству, и по трамваю-конке, и по комитетам.

Елизавета просила, чтоб Серковский жалел себя для нее.

А Серковский как раз для Елизаветы жалел, а для всего другого не жалел. Тем более для Верочки Николаевской, 1874 года рождения. Верочка красиво пела в театре хором. Другое Верочка тоже хорошо могла, хоть уже и не хором.

Серковский каждый день помнил про Фаину. Тем более капитал Фаины хорошо копился в банке.

Про Елизавету Серковский тоже помнил. Тем более капитал Елизаветы почти что уже разошелся на все на свете.

Серковский складывал у себя в голове одну с другой, и у Серковского там получались уже не Фаина с Елизаветой, а вертучие цифирки в кудельках. И до того эта вертучесть доходила, что из всех на свете цифирок получался один нуль без никаких куделек. А потом этот нуль брал и начинал себя нулить.

Серковский учитывал свои деньги как адвокат и как советчик у Корбье при трамвае-конке. Серковскому на себя денег было не жалко, просто жалко было тратить свое.

Елизавета счет своим деньгам не знала. Елизавета чужие деньги считала хорошо, а для своего капитала у Елизаветы имелся муж. А муж у Елизаветы был кто? Серковский. А Серковский чужих денег не считал, у Серковского свои имелись, хоть и сильно текучие.

Серковский у себя в голове понимал, что если б Елизавета не взяла Серковского себе в дом, Серковский не стал бы так близко к Фаине и к фаинскому капиталу. Потому Серковский говорил Елизавете спасибо-пожалуйста и покупал Елизавете за ее деньги хоть что.

По своему опыту адвоката Серковский давно знал, что у людей жены умирают и от чего-нибудь нестрашного. Серковский надеялся на такое же и не хотел, чтоб Елизавета умерла от холеры или от заворота кишок.

Елизавета не собиралась умирать ни от чего, а только здоровела вместе со своим горбом.

И вот настала минута, и Елизавета сказала Серковскому, что Фаина уже доросла, что чего Фаине собак дома гонять, что пускай Серковский поспит с Фаиной для общего хорошего дела.

Серковский был мужчина. Но и для мужчины бывают в жизни удивления. Интересно, что просьба Елизаветы Серковского не удивила.

Серковский с ходу сказал Елизавете, что согласен ради Елизаветы хоть в эту самую минуточку. Что Фаина будет сильно рада, потому что любит Елизавету до смерти. Что только надо будет придумать все по-семейному.

Серковский сказал от всей своей души. Из науки уже давно известно, что душа у человека — это не голова. В голове у Серковского закрутилось другое.

Серковский сделал себе план жениться на Фаине после Елизаветы. План есть план. А родить ребеночка от Фаины при живой жене для своей жены — это никуда на свете в план не впихивается.