Михаил Андросов - Вольные упражнения [сборник]

— Что, всё ещё болит? — поинтересовалась медсестра.

Таня легонько кивнула.

— Ничего страшного. Сергей Тимофеевич говорит, что всё заживает благополучно. Это лишь остаточные явления. Ещё неделя, две — и тебе уже можно будет потихоньку садиться.

Таня молчала.

— Ой, я тут с тобою заболталась, а в коридоре человек ждёт, — спохватилась медсестра и подбежала к двери: — Можно! Заходите, пожалуйста!

Послышались неторопливые шаги, и кто-то здорово ударился о дверной косяк.

— О-ох! — услышала Таня знакомый голос. — Ну и двери тут у вас. Привет, Тань!

Отвернув голову от окна, Таня увидела перед собою Федю Халикова. Он стоял у её кровати в накинутом на плечи белом халате и переминался с ноги на ногу.

Признаться, увидеть здесь своего одноклассника, тем более Халяву, Таня не ожидала совершенно. Она урывками помнила, что её навещал кто-то, вроде бы даже не раз, и вроде бы из школы, и вроде бы даже из школьной администрации, но кто это был, Таня вспомнить не могла. Да и не хотела особенно. Но из девятого «б» к ней не приходил ещё никто.

Однако Таня не произнесла ни слова. Её губы лишь на мгновение дёрнулись в некоем подобии улыбки, которая сразу пропала.

Федя окинул взглядом палату.

— Однако… ты неплохо тут расположилась, — попытался пошутить Халиков. — Когда ещё попадёшь в такие хоромы.

Шутка оказалась не слишком удачной, но своя доля правды в ней была.

Хоть Таня и не придавала этому значения, но она лежала в просторной палате, в которой было всего две койки, причём вторая койка оставалась свободной.

— Вот… это тебе, — Халиков вытащил из кармана маленький букетик ландышей и положил его на кровать рядом с рукой Тани. — Это я специально для тебя нарвал.

Халиков сконфуженно улыбнулся, и Таня увидела, как покраснели кончики его оттопыренных ушей.

Пальцами она нащупала лежащий на простыне букетик ландышей и медленно поднесла его к своему лицу. С жадностью вдохнула аромат майских цветов.

Да, за окнами вовсю бушевал май. Возможно, даже вторая его половина.

— Спа-си-бо, — хриплым голосом прошептала Таня. Это было первое слово, которое она произнесла за последние недели.

Уши Халикова покраснели ещё сильнее. Он опустил глаза в пол.

— А у нас вот… это… экзамены скоро. Учебный год-то заканчивается.

Сколько дней она уже здесь находится? Этот вопрос Таня впервые задала себе за всё время пребывания в больнице. Операционный стол, реанимация, теперь вот эта палата, где она проходила курс терапии и послеоперационного восстановления. Врачи что-то говорили про сроки, но Таня пропускала это мимо ушей.

Теперь же дурманящий запах ландышей пробудил в ней интерес к жизни.

— А как ты себя чувствуешь?

— Врачи… сказали, операция… прошла успешно, — даже язык Таню слушался с трудом. Слова кое-как склеивались в фразы. Голос дрожал. Точнее, это был не голос даже, а полушёпот.

— Здорово! Значит, ты поправляешься?

— Как видишь, — Тане сложно было считать себя поправляющейся, если она лежала прикованной к кровати.

— А у нас, кстати, в школе новости, — решил поменять тему разговора Халиков. — Елена увольняется!

Увидев в глазах Тани немой вопрос, он тотчас продолжил:

— Когда тебя на скорой увезли — это же было настоящее ЧП для школы. Елену потом по несколько раз в день на ковёр вызывали. Директор вместе с Валентиной Николаевной к нам в класс не раз приходил с главным вопросом: «Как вы могли Таню Серебрякову до такого состояния довести?» Я слышал, Елену на партийном собрании прокатили, и притом очень серьёзно. А ещё кто-то в гороно настучал о том, что у нас в классе произошло. В школу какую-то серьёзную проверку собирались прислать. Валентина Николаевна вся в мыле по коридорам носилась, кричала на всех… прикольно даже, — Халиков криво усмехнулся.

— Откуда… ты всё это знаешь? — Таня даже не думала о том, какие последствия в школе могли начаться после того злополучного дня.

Халиков заметно смутился.

— Я подслушал… случайно, — он осёкся на полуслове: в палату вновь вошла медсестра, проверила у Тани капельницу.

— Недолго, пожалуйста, — на ходу бросила она и вновь скрылась в дверях.

— Так вот, Елене пригрозили выговором, — продолжил Халиков. — Она написала заявление об уходе.

— И… ты рад этому?

Халиков пожал плечами:

— Не знаю… Мы к ней привыкли. Пять лет как-никак она классный руководитель у нас. Ребята говорят, что жалко. В любом случае, она обещала закончить с нами этот учебный год, а в сентябре у нас будет другой преподаватель.