Эбби Гривз - Игра в молчанку [litres]

В приступе отчаянной решимости я достал телефон, открыл поисковик и скрюченными от холода пальцами набрал на клавиатуре «самоповреждение» [17] Самоповреждение – (тж. самовредительство, членовредительство) – симптом пограничного расстройства, выражающийся в преднамеренном повреждении своего тела без суицидального намерения. Наиболее часто встречающаяся форма – неглубокие порезы кожи конечностей. . Боюсь, что одну-две буквы я все-таки пропустил, однако, несмотря на это, первым в результатах поиска оказался сайт Государственной службы здравоохранения. Наскоро просмотрев нужный раздел, я скопировал ссылку в поле для СМС-сообщений и ввел телефон Элинор – вручную, так как боялся, что мое письмо может автоматом попасть к тебе. Внизу я написал: «Пожалуйста, Элинор!..» и нажал кнопку «Отправить».

Да, Мегс, я знаю, что должен был все тебе рассказать – все, что я видел, что чувствовал, но у меня просто не было слов. А если бы и были, вряд ли это изменило бы хоть что-нибудь к лучшему, вряд ли принесло бы хоть какую-то пользу. В конце концов, я должен был защищать и тебя тоже.

А для этого одних слов недостаточно.

Меня разбудило прикосновение чьих-то сильных пальцев к плечу.

– Вы задремали, Фрэнк… – сказала Дейзи и, шагнув назад, склонилась над Мэгги, чтобы сменить ей капельницу в левой руке.

– Черт!.. Который час?

– Семь утра.

– Черт!!!

– Не корите себя, Фрэнк. Это… это дело нелегкое. И утомительное. Вы провели с миссис Мэгги три ночи, и вам необходимо было отдохнуть, но… Я подумала, вам понадобится время, чтобы… чтобы прийти в себя к приходу доктора Сингха.

Значит, Дейзи знает… Наверное уже вся больница слышала про идиота, который надеется неизвестно на что.

– Он вам сказал?..

– Гм-гм… – прогудела Дейзи почти не разжимая губ. Мне этот неопределенный звук не говорил ничего, кроме одного: она не хочет говорить на эту тему. Впрочем, ответ на свой невысказанный вопрос я читал в том, как старательно она избегала встречаться со мной взглядом.

– Сколько у меня времени до… до его прихода?

– Обычно он начинает обход в девять, но я могу попытаться немного его задержать.

– Спасибо, Дейзи.

– Не за что.

Я, однако, сомневался, что за оставшиеся два с небольшим часа мой мозг сумеет вобрать и усвоить все, что на меня свалилось. Наклонившись вперед, я с силой потер лицо ладонями, потом провел пальцами по своим редеющим волосам, которые, слава богу, отступили пока только на висках, да и то не слишком заметно. Два часа… Через два часа придет врач, и мне придется решать судьбу Мэгги.

– Эта история, Фрэнк… та, которую вы ей рассказываете… Вы должны обязательно ее закончить. Можете что-то сократить, но закончить нужно обязательно! Вы поняли? – немного выждав, Дейзи убедилась, что я сижу прямо и не собираюсь снова засыпать, и только потом вышла.

Я заставил себя подняться, немного помахал руками, покрутил головой. Два часа – вот все, что у нас осталось, Мегс. Мы прожили вместе целую жизнь, и нам казалось – у нас впереди вечность, но теперь от нее остался жалкий обрывок. Ну почему, почему я так и не сумел выложить тебе все?..

В полутьме я наткнулся на твердый край койки и чуть слышно выругался. Даже сейчас, четыре дня спустя, я так и не свыкся с мыслью, что Мэгги не спит и не проснется от малейшего шума или прикосновения.

– Похоже, Мегс, времени у нас и впрямь осталось всего ничего… – Я попытался засмеяться, но мой смешок прозвучал слишком мрачно. – Мы с тобой еще никогда не говорили ни о чем подобном и даже не представляли, что все может обернуться именно так… – Я жестом показал на гудящие, попискивающие, перемигивающиеся приборы, на канистры с дезинфицирующими составами вдоль стен. Впрочем, даже если бы мы это предусмотрели, это ничего бы не изменило… наверное не изменило.

– Я собираюсь драться за тебя, Мэгги. И даже если ты сама считаешь, что тебе не выкарабкаться, я… Какими бы ни были обстоятельства, нельзя плыть по течению и оставлять все на произвол случая.

На мгновение мне захотелось, чтобы я мог заглянуть Мэгги в глаза, увидеть в них уверенность и убедиться, что она по-прежнему готова полагаться на меня. Кардиомонитор слева от койки пискнул, отмечая час, и на его экране заструилась новая кривая.

– Прости, Мегс, но мы не можем оставить все как есть. Нам обязательно нужно договорить. Я… я очень переживал и переживаю из-за того, что случилось с тобой. Тысячу раз я открывал рот, чтобы рассказать тебе самое главное… да ты, наверное, и сама это заметила, но… но так и не смог признаться. Я думал, что, быть может, мне будет легче, когда наше потрясение немного уляжется, но за шесть месяцев оно так и не улеглось, не ослабело. Наоборот, мне становилось все тяжелее, Мегс. Я твердил себе, что со временем сумею найти способ – единственно верный способ – рассказать тебе всю правду так, чтобы ты не бросила меня в ту же минуту, но… но…