Эбби Гривз - Игра в молчанку [litres]

Еще никогда я не чувствовал себя таким беспомощным, Мегс.

В шестой класс Элинор все-таки поступила, но, скорее, просто по инерции – потому что таков был первоначальный план. Для нее это была просто формальность – с тем же успехом она могла бы сидеть дома и дальше. В школе заметили неладное и посоветовали нам обратиться к штатному психологу-консультанту. Помимо этого, ты записала ее по крайней мере еще к двум врачам (во всяком случае, о двух я знал), но из этого так ничего и не вышло. Как только речь зашла о консультации со специалистом, к нам тотчас вернулась прежняя Элли, которая очень живо и убедительно упрашивала нас не заставлять ее идти к врачу. Почему мы тогда уступили, Мегс? Почему поддались на ее мольбы? Я-то всегда был тряпкой – «мягкосердечным», как ты говорила, щадя мое самолюбие, но ты… Это ты всегда была и каменным фундаментом, на котором стояла наша семья, и капитаном, твердой рукой веду́щим наш маленький корабль по намеченному курсу. Я, конечно, догадался, что ты с самого начала собиралась помочь Элли, не прибегая к посторонней (даже моей) помощи, но в какой-то момент должны же мы были понять, что это невозможно, что одним нам не справиться? Мы и поняли, но, к сожалению, слишком поздно.

Потом настали иные дни, когда возвращаясь домой, я видел в прихожей ее школьный рюкзачок, но не саму Элинор. Не было ее туфель и куртки, не было крошек на кухонном столе, которые она всегда оставляла, когда на скорую руку готовила себе перекусить. Пока Элинор словно раненый зверь в норе сидела в своей спальне, мы молились, чтобы она оттуда вышла. И вот она вышла, и теперь мы понятия не имели, куда она ходит по вечерам. Еще какое-то время спустя Элинор снова стала пропускать ужины. Мы оба были без ума от беспокойства, однако глядеть вдвоем из кухонного окна на улицу было, разумеется, бессмысленно: какой бы сильной ни была наша тревога, заставить Элинор материализоваться на пороге она не могла.

Однажды я отправился ее искать – просто для того, чтобы чем-нибудь себя занять. Сидеть без дела и нервничать было выше моих сил, поэтому я вышел из дома и стал обходить соседей. Я никого ни о чем не расспрашивал. Вопросы типа «Не видели ли вы нашу Элли?» казались слишком… окончательными. Задать такой вопрос было все равно что признать: она снова исчезла, заблудилась в неведомом мраке, а ведь тогда мы еще верили… или, по крайней мере, говорили друг другу, что рано или поздно Элинор отыщет дорогу домой, и мы вернемся к нормальному существованию, к нашей прежней счастливой жизни. Вот почему я искал не Элинор, а ее следы. Я очень сильно любил ее, Мегс, любил каждый ее ноготок, каждый волосок на ее рыжей головке. Именно на этом основании я вообразил, что сумею отыскать Элинор по запаху ее шампуня, по особым образом смятой салфетке, выпавшей из ее кармана. Да что там следы – мне хватило бы и простой догадки, легчайшего подозрения! Увы, столкнувшись с реальностью, я очень скоро убедился, что в свое время перечитал Агаты Кристи с ее гениальным Пуаро.

Не обнаружив никаких следов и не дождавшись подсказок от упорно молчавшей интуиции, я решил начать с Лугов, точнее – со скамеек на краю пастбища, где мы часто устраивали небольшой пикник на открытом воздухе. Я дважды прошел из конца в конец дорогу, где стояли заброшенные киоски и павильоны, и обыскал каждый из них. Под старой трибуной возле поля для крикета я спугнул какую-то компанию, сгрудившуюся вокруг самодельного кальяна. Осмотрел я и спортивные площадки. Прожектора на большинстве осветительных мачт были разбиты или не работали, и мне пришлось воспользоваться фонариком на мобильном телефоне, но Элли не было и там. В универмаге «Теско» я некоторое время бродил между стеллажами, все еще надеясь, что Элинор вдруг выскочит откуда-то из закоулка между «Крупами» и «Газированными напитками», но только вызвал подозрение у хмурого охранника.

Эти экспедиции повторялись все чаще, и домой я возвращался, едва не падая с ног от усталости. Иногда, если я бродил по окрестностям достаточно долго, Элинор успевала вернуться домой раньше меня, но бывало и так, что я приходил, а ее еще не было, и только под утро я слышал, как отворялась входная дверь. Я ждал этого возвращения, лежа без сна рядом с тобой, Мегс. Голова пульсировала от боли, распухшие ноги напоминали переваренные сардельки, готовые прорвать свою оболочку. Сколько еще я смогу выдержать, сколько еще буду продолжать свои бесполезные поиски? Иногда, измученный неизвестностью, я вставал, шел к себе в кабинет, включал компьютер и вызывал шахматный симулятор. Как-то раз, когда мои ноги болели особенно сильно, я попытался снять комнатные туфли и нечаянно задел локтем мышку. От моего неловкого движения включился «хранитель экрана» – фотография, сделанная на позапрошлом дне рождения Элинор.