Денис Драгунский - Третье лицо

Катя сидела в кресле, а Сергей Аполлонович возился в смежной комнате — наверное, там была кухня-столовая. Зажужжала кофемашинка. Через три минуты он принес кофе. Поставил на низкий стол конфеты. Разлил коньяк в красивые бокалы и вдруг сказал:

— Ох, я и забыл! Вы же за рулем!

— Ничего, — сказала Катя и отхлебнула коньяк.

— Вы уже большая, решайте сами, — улыбнулся он. — На ваш страх и риск!

— На мой собственный! — ответно улыбнулась она и выпила еще. Для храбрости.

Закусила какой-то дорогущей иностранной конфетой. Принялась за кофе.

Сергей Аполлонович не очень настойчиво, скорее светски, но все же расспрашивал ее о работе, что ей нравится, что не очень. Она потихоньку стала выруливать к главной теме разговора — к ее собственным сценариям. Вернее, к заявкам. Но для начала попросила разрешения пересесть на диван.

Сергей Аполлонович сказал что-то вроде «будьте как дома» и посмотрел на нее пристально и ласково, оглядел всю, с головы до ног. Она скинула туфли и забралась на диван с ногами. Заметила, что он все смотрит на ее ноги, а они у нее были очень красивые — и голени, и лодыжки, и стопы, и пальцы. Придвинула к себе сумочку, достала оттуда прозрачный файл с заявками и сказала:

— Вы говорили, что у вас нет хороших сценариев…

— Какая вы милая! — сказал он. — Нет, честное слово!

Не вставая со своего кресла, он каким-то очень добрым, домашним жестом протянул к ней обе руки, словно бы желая ее обнять. Она чуть-чуть потянулась к нему.

Но тут вдали щелкнул замок и хлопнула входная дверь.

Катя быстро спустила ноги на пол, нашарила туфельки.

— Ничего страшного, — сказал Сергей Аполлонович. — Это мой водитель.

Приоткрылась матовая стеклянная дверь, и водитель — это был парень лет тридцати — всунул голову в комнату.

— Здрасьте! — кивнул он Кате и обратился к Сергею Аполлоновичу: — Машина будет завтра к двенадцати, не раньше. Хотя обещали сегодня к ночи сделать. А что я могу?

— Чепуха, — махнул рукой Сергей Аполлонович.

Водитель прикрыл дверь и исчез.

Катя хотела было сказать: «Я вас завтра отвезу на работу», — но решила, что это будет чересчур. Буря и натиск. Можно напугать человека. Поэтому она снова забралась на диван с ногами и стала этак кругами подбираться к сюжету своего будущего сценария.

Сергей Аполлонович слушал внимательно, кивал.

А Катя краем уха слышала, как водитель вошел в столовую, смежную с гостиной. Дверь была закрыта, но все равно слышно было, как он наливает в чайник воду, включает его. Гремит тарелками. Что-то ищет в шкафах. Как чайник начинает зудеть и булькать. Щелкнул, выключился. Струя кипятка полилась в чашку.

Катя излагала сюжет, но эта возня на кухне ее страшно бесила. Не в силах больше терпеть, она спросила:

— Что он там делает?

— Наверное, чай пьет, — ответил Сергей Аполлонович.

— Он еще долго будет пить чай? — спросила Катя.

— А что такое?

— Он нам не помешает? — Это было уже признание полной готовности, это было приглашение.

— Мне — ни капельки, — сказал Сергей Аполлонович. — А вот вы, простите меня…

— Что?

— А вот вы можете помешать… — Она вздрогнула, а он продолжал: — Нашему с ним тихому домашнему ужину. А вашу дружескую помощь я очень ценю и надеюсь и верю, что мы с вами и впредь…

На слове «впредь» он поднялся с кресла.

Поднялась и она с дивана, надела туфли, сунула файл с заявками обратно в сумочку и засмеялась своим фантазиям получасовой давности.

В прихожей он подал ей плащ и проводил до лифта. Слегка обнял за плечи, поцеловал в щеку и сказал:

— И на прощанье: в сценаристы вам пока еще рано. В сценаристы серьезного кино, я имею в виду, вы же об этом мечтаете, так? Рано, рано! — засмеялся он. — Потому что вы пока еще просто потрясающе, просто изумительно ненаблюдательны.

истинное происшествие

Однажды на студенческо-аспирантской конференции я в кулуарах подошел к одной приятной девушке из другого города. Она была постарше меня, но очень хороша — умна, изысканна в речи и манерах, да и просто красива, чего уж там.

Я сказал ей:

— Недавно я сличал русскую рукопись семнадцатого века, перевод апокрифического «Письма Понтия Пилата Тиберию». Там есть выражение «от всех дел упражнятися в субботу» — то есть «не работать». В латинском подлиннике и в греческом варианте этих слов нет. Мне интересно слово «упражняться». Фасмер, ссылаясь на Преображенского, говорит, что «упражняться» — от слова «праздный», но считает эту этимологию недостоверной. «Упражнение» по-гречески будет askesis — но Шантрен [1] «Этимологический словарь греческого языка» Пьера Шантрена ( Chantraine Pierre. «Dictionnaire étymologique de la langue grecque»). — Примеч. авт. не дает ничего подходящего для этого случая…