Лидия Сычёва - Мёд жизни [litres]

– А в чём суть? – недоумевала Ольга.

– Я не знаю деталей, – трепетала Светлана. – Но я вас очень прошу, – в голосе у неё зазвучали такие страдальческие нотки, как будто её сейчас начнут жарить на костре, – назначьте время, какое удобно, Вадим Григорьевич будет ждать.

Ольга, подумав, согласилась: она поняла, что исполнительная Светлана с неё не слезет. Встречу назначили на завтра, на десять утра.

Обедать Муромова пошла в кафе, где часто собирались журналисты из Дома прессы. Размышляя над странным звонком, она вспомнила, что Вера Марципович из «Известий», давняя её знакомая, долго работала в рекламе и Вадима Григорьевича знала, как облупленного.

Ольге повезло – Вера толклась на раздаче, и, увидев Муромову, стала энергично махать рукой, шуметь, что «заняла место» и пр. Небольшая очередь из мужиков покорно стерпела – Марципович отличалась вздорным характером – резким, неуживчивым, была остра на язык и с особой требовательностью относилась к сильному полу.

Вера считала себя роковой красавицей. Главным достоинством её внешности был нос. Не то чтобы он был велик или уродлив, но эта черта явно доминировала и «вела» Марципович по жизни. Нос был своевольным, всеведущим, и выражал её «второе я».

Первым делом Вера высыпала ворох проблем – незаконченный ремонт, штраф из ГАИ, сволочное отношение шефа, конъюнктивит у котёнка, сезонную депрессию, увлечение хиромантией и затяжку на новой блузке (последнее было продемонстрировано тут же, за столом, – дефект на импортном трикотаже возник в районе талии). Муромова прямо и неуклюже перевела разговор на звонок Светланы («Знаю эту дуру!» – воскликнула Марципович) и приглашение Вадима Григорьевича («На золотой куче сидит и никого не пускает», – уважительно-завистливо прокомментировала Вера).

– В общем, Светлана эта – провинциалка, из Торжка, что ли, или из Осташкова, – я эти города путаю, – пустилась Марципович в объяснения. – Фамилия Вадима Григорьевича – Толстопальцев, хотя я бы ему дала другую – «Рукизагребущие», они его двигают на министра, ведает большими проектами.

– По ведомству Навального, поди, проходит, – усмехнулась Ольга.

– Да-да! Удивительно, как он до этого борова не добрался… У нас был договор о сотрудничестве, я в его структуру таскалась на совещания, лицезрела это сытое физио (посмотри в Интернете, морально подготовься). Светлану он выписал из провинции, она победила в конкурсе по занятию вакансии, и, поскольку не блатная, он над ней глумится по полной программе. Сколько она у меня на плече рыдала – не перечесть!..

– Понятно, – вздохнула Ольга. – А я-то ему зачем?

– Даже не могу представить! – вскричала Вера. – Это настолько ограниченное существо, что все мысли у него вертятся вокруг денег. Интригуете, Ольга! – Она погрозила пальцем. – Что с вас взять? Какую пользу?

Муромова обещала сразу после визита «дать отчёт». Даже если отбросить экспрессивность Веры, картина вырисовывалась странная…

Надо отдать должное Марципович – типажи она нарисовала карикатурные, но точные. Достаточно было взглянуть на Светлану, чтобы наполовину её «прочесть», а уж после пяти минут общения Ольга знала и содержание второй «части».

Эта была милая и доверчивая женщина со страдальческой печатью на «офисном» лице. «Ничего лишнего не говорите, – шептала она Ольге, пока они поднимались в лифте, – везде камеры, прослушки».

В приёмной у Толстопальцева за большим офисным столом сидели аж две красавицы-фотомодели – с великолепными улыбками, стильно одетые, ухоженные, с десятисантиметровым маникюром.

– Референты Вадима Григорьевича, – фальшиво любезничая, представила девушек Светлана (Ольга сразу и прочно забыла их имена).

– Вам чай, кофе? – грудным голосом осведомилась одна из брюнеток. В интонации у неё было прямо-таки что-то материнское!

– Чай чёрный без сахара, – заказала Ольга, аккуратно оглядываясь: ни дать ни взять – золочёная клетка! Новенький, с иголочки, ремонт, абстрактная живопись по стенам, подсвеченный аквариум с тропическими рыбками, дверь из натурального дерева, ведущая в кабинет… А вот и мелодичный звонок внутренней связи.

– Идёмте, – с обреченностью и тоской сказала Светлана, вставая с мягкого кресла.

Встреча получилась в высшей степени странная.

Ольга сидела напротив Тостопальцева, не спеша тянула благородный чай из императорского фарфора, внимательно слушала сбивчивую речь чиновника и пыталась вникнуть в суть происходящего.