Лидия Сычёва - Мёд жизни [litres]

Параллельно она занималась спортивной гимнастикой – сообразительная, ловкая, с прекрасной координацией, Галия и здесь быстро стала первой. Она выиграла соревнования в областном городе, её отобрали в запас молодежной сборной страны. Для дальнейшего роста Галие нужно было ездить на спортивные сборы, неделями жить вне дома. Отец и тут разрушил мечту – всюду ему виделся разврат, свальный грех, покушение на целомудрие. Он не верил своей дочери и требовал, чтобы в девять вечера она была дома.

Галие исполнилось семнадцать, карьера знаменитой певицы или прославленной гимнастки ей, увы, уже не грозила (она не жалела об этом – столько в ней было молодых сил и желаний!), и всю её захватила радость жизни, первых свиданий, поцелуев. Раньше, занятая музыкой, спортом, учебой (и здесь у неё были прекрасные способности – «пятерки» она получала играючи), Галия мало отдавалась улице, дискотекам, компаниям, отношениям полов. Время пришло – теперь она могла себе позволить развлечения.

Жизнь родителей в затхлых рамках догмы казалась ей адом (мать традиционно во всем поддакивала отцу-кормильцу), и если Галия так несчастна, то значит, все устройство их семейного гнезда должно быть разрушено. Девушка не понимала: почему она должна подчиняться абсурдным отцовским требованиям и всякий раз находить предлоги для своих знакомых, чтобы быть дома к девяти часам?! Всякое опоздание, даже на десять минут, вызывало чтение долгих нотаций или истерические скандалы.

Однажды она подошла к подъезду вместе с одноклассником Ильей. Между молодыми людьми шел ни к чему не обязывающий треп – о музыке, о моде, о погоде; Галия беспричинно веселилась. Было без пяти девять, и она увидела, как на окне их квартиры шевельнулась штора – отец высматривал её во дворе и конечно же заметил, что она стоит у двери с одноклассником. Дочь решила его немножко позлить и проболтала с Ильей ещё с полчаса, подспудно ощущая спиной кипение предка.

У Галии было вдохновенно-дерзкое настроение, когда она входила в квартиру. Отец прямо в прихожей набросился на неё с руганью, она небрежно-горько бросила: «Надоел ты мне!» – И он, в бешеной ярости, схватил табуретку и со всего маху хватил Галию по голове…

Она пролежала шесть суток в реанимации, в коме. К счастью, она не повредилась в рассудке, у неё не отказали ноги или руки, её не покинула память. Говорят, отец плакал, молился за неё, казнил себя. Она, уже переведенная в общую палату, долго и сосредоточенно молчала. Потом сказала матери: «Он мне больше не отец. Я не вернусь домой, если он там будет. Выброшусь из окна, уйду к бомжам, стану наркоманкой».

Отец, видимо чувствуя вину, пошел на невиданную уступку – снял себе квартиру. А вскоре он, так ратовавший за высокоморальный образ жизни, сошелся с женщиной много моложе себя. Она-то и скрутила его в бараний рог – отец развелся с матерью Галии и даже поделил имущество в суде.

Она ненавидела отца и даже завидовала девчонкам, выросшим в неполных семьях. Зато мать плакала – в сорок лет остаться брошенной с двумя детьми (у Галии был младший брат, Алмаз). Во всем виновата строптивая дочка – не будь её капризов, жили бы сейчас как люди! Нет, мать не высказывала Галие претензий. Она сосредоточила всю теплоту чувств на балованном сыне. Непонимание между женщинами росло – у них были разные ценности, взгляды, характеры. И время наступило такое, что прошлая жизнь, с определенностью и стабильностью, рушилось безвозвратно. Галия не приросла душой к советскому укладу, она жила бурным настоящим, и именно нынешнее время, когда она была полна сил, здоровья, когда все менялось каждый день и когда открывалось столько возможностей разбогатеть, прославиться, продвинуться, казалось ей захватывающим, классным. Время выбрало её – молодую и красивую, быть первой, лучшей. Судьба вела её, как вела она девочек, стремительно разбогатевших на секс-услугах (вчера они были никто, а сегодня у них – роскошные клиенты и сладость больших денег), как вела она мальчиков с городских окраин – ещё недавно они сурово таскали «железо» в подвалах, а теперь играючи «рулили» городами и весями, пересев с битых «Жигулей» на «бэхи» и «мерсы».

Когда Галия закончила школу, мать хотела, чтобы она пошла в медицинский – собственная несбывшаяся мечта! – а дочь видела себя только на экономическом – самом престижном, крутом факультете. Слово за слово, и они разругались вдрызг. Тут-то ей мать и высказала про свою «поломанную жизнь». Дочь слушала и не верила своим ушам – оказывается, это она виновата в семейных несчастьях! «Отца у меня нет, не будет и матери!» – выкрикнула Галия на прощание, хлопнув дверью так, что внутри соседских квартир утробно вякнул чешский хрусталь в стенках.