Юлия Друнина - Избранные произведения в 2 томах. Т. 2. Стихотворения 1970–1980; Проза 1966–1979

Уже давно
Предельно ясно мне,
Ни от себя,
Ни от других
Не скрою:
Была я рядовою
На войне,
В поэзии
Осталась рядовою.

Но на судьбу
Не сетую свою,
Я вовсе не довольствовалась
Малым:
Не знаю,
Кем труднее быть в бою –
Простым солдатом
Или генералом?..

Не в войну, не в бою,
Не в землянке санвзвода –
В наши мирные дни,
В наши мирные годы
Умирал комиссар…
Что я сделать могла?..
То кричал он в бреду:
– Поднимайтесь, ребята! –
То, в сознанье придя,
Бормотал виновато:
– Вот какие, сестренка, дела…

До сих пор он во мне
Еще видел сестренку –
Ту, что в первом бою
Схоронилась в воронку,
А потом стала «справным бойцом»,
Потому что всегда впереди,
Словно знамя,
Был седой человек
С молодыми глазами
И отмеченным шрамом лицом.

След гражданской войны –
Шрам от сабли над бровью…
Может быть, в сорок первом,
В снегах Подмосковья
Снова видел он юность свою
В угловатой девчонке –
Ершистом подростке,
За которым тревожно,
Внимательно, жестко
Все следил краем глаза в бою…

Не в эпохе,
Военным пожаром объятой,
Не от раны в бою –
От болезни проклятой
Умирал комиссар…
Что я сделать могла?..
То кричал он, забывшись:
– За мною, ребята! –
То, в себя приходя,
Бормотал виновато:
– Вот какие, сестренка, дела…

Да, солдаты!
Нам выпала трудная участь –
Провожать командиров,
Бессилием мучась:
Может, это больней, чем в бою?..
Если б родину вновь
Охватили пожары,
Попросила б направить меня
В комиссары,
Попросилась бы в юность свою!

«Война!» –
То слово,
Словно пропуск в душу…
Тесней
Редеющий солдатский строй!
Я верности окопной
Не нарушу,
Навек останусь
Фронтовой сестрой.

А если все же
Струшу ненароком,
Зазнаюсь,
Друга не замечу боль,
Ты повтори мне
Тихо и жестоко
То слово –
Поколения пароль…

Хорошо молодое лицо –
Жизнь еще не писала на нем,
И своим не пахала резцом,
И своим не дышала огнем.
Больно время его обожжет,
Так же, как обжигало и нас.
Пусть упрямым останется рот,
Не погаснет сияние глаз,
Но добавится что-то еще –
Станут тоньше, духовней черты.
С этой грани начнется отсчет
Настоящей мужской красоты.
Да, тогда лишь придет Красота,
И теперь навсегда, до конца:
Красота не пустого холста –
Обожженного жизнью лица.

Человек всемогущ, словно бог,
Вечно в поиске, вечно в движенье.
Он боязнь высоты превозмог
И планеты родной притяженье.

До чего человек уязвим! –
Балансирует вечно на грани:
Каждый камень, нависший над ним,
Может сдвинуться, грохнуться, грянуть.

Человек изворотлив, как черт,
Впрямь владеет он дьявольской силой –
Улыбаясь, к немилой идет,
Улыбаясь, уходит от милой.

Как же слаб этот черт, этот бог! –
Сколько раз от единого слова
Стать несчастным мгновенно он мог
И счастливым мог сделаться снова…

Все относительно на свете –
От истины недалеки,
Считают старыми нас дети
И молодыми старики.

Ох, это, право же, недаром –
Стоим на трудном рубеже,
Когда еще совсем не стары,
Но и не молоды уже…

Уверенней становится резец
У скульптора,
Когда приходит зрелость.
Но все же главное –
Чтоб сердцу пелось,
Когда резцом владеешь наконец.

Не сетую,
Что так же боль больна,
Как в юности, –
Она за песню плата…
Когда плачу,
Когда плачу сполна,
Тогда лишь
Чувствую себя богатой.

Вновь потуже натянем шлемы,
Вновь проверим ремни –
Держись!..
Да, Великие Гонщики все мы,
Наше вечное ралли – жизнь.

Гонишь так – не рассмотришь лица,
И куда уж в глаза смотреть!
А настанет черед разбиться –
Не успеешь увидеть смерть…

Мир до невозможности запутан.
И когда дела мои плохи,
В самые тяжелые минуты
Я пишу веселые стихи.