Наталья Шумак - Чудеса случаются! [litres]

Вооружилась швейной машинкой. Включила фантазию.

Отрезные рукава со вставками. Декоративные элементы. Чем только не украсились пальто, плащ, две юбки, платье и любимый длинный кардиган. Фактически Лена смогла спасти половину моего скудного гардероба.

А я раз и навсегда полюбила вышивку на одежде, принты, вставки, кружева, прочие изыски, неровный край подола и даже декоративные дырки.

Мне очень жаль, что жизнь развела нас в разные стороны. Рассорились, не видимся.

Что бы я тогда сделала, не позвони мне в дверь Журавлик собственной персоной?

И да – никто, ни одна собака, не догадался о том, что одежда «залатана». Что все эти сердечки, вставки, воланы и фестоны – не мой вкус и осознанный выбор.

Лена, спасибо тебе огромное!

P. S. Пропадать и играть в шкафах Елизавета не отучилась. Еще долго пряталась. А Нарния как была, так и остается любимой книгой.

В детстве он был невероятно красив. Не ангелочек с открытки – другой типаж: нос крупноват, глаза шоколадные, улыбчивый брюнет. Слегка в итальянском стиле.

В тридцатых годах двадцатого века Москва была золотоволосой, блондинистой. Посмотрите хотя бы хронику парадов физкультурников. Так что на молодую вдову – с темноволосым шестилетним шустрым пацаном – оглядывались. Мальчика повышенное внимание не задевало, он был уверен, что люди любуются его мамой. И вполне понимал такую реакцию. Ему она казалась божественно прекрасной.

Лидия была талантливым учителем и получила предложение о работе в столице. Много внимания уделяла сыну, фактически жила для него. Переезд был спасением, возможностью немного отвлечься от смерти горячо любимого мужа, поменять окружение, обстановку – абсолютно все. К тому же она знала, что ее сын невероятно талантлив. А в Москве – лучшее образование, море возможностей.

Пацан пошел в школу. Учился отлично. А с его яркой внешностью, вежливостью быстро стал любимцем педагогов. Его постоянно хвалили, выделяли. Мальчик не зазнавался. Все отмечали его теплоту, дружелюбие. Мог врезать хулигану при случае, если его задирали. Немаловажное умение, между прочим. Не боялся синяков и шишек. Отлично кувыркался, прыгал. Дурачился. Ему всерьез рекомендовали стать клоуном. А он мечтал о карьере киноактера. Хотя и не признавался в этом ни учителям, ни одноклассникам. Много писал и рисовал для школьной стенгазеты. Был активным участником любых постановок, концертов. И запомнился еще одной особенностью – невероятной соображалкой. Там, где другие тупили, зависали, Эдик выдавал простое, максимально эффективное решение. Причем мгновенно. Без обдумывания. В семье шепотом говорили о том, что его прабабушка, дама из высшего общества Санкт-Петербурга, помимо влюбчивости, о которой судачили отдельно, обладала еще и невероятным умом, памятью, знанием языков – и вишенка на торте – стремительной и точной реакцией там, где остальные застывали, не зная, что предпринять. Дама была модная, эпатажная. Впрочем. Тсссс. В советские времена, в тридцатые годы это было семейной тайной. Фотографий не сохранилось.

Эдик, как и его прабабушка, великолепно считал. Ей это было полезно в сложных карточных играх – все помнить и быстро считать. Но вернемся к правнуку красавицы. В котором тоже было невероятно много талантов. Школьная звезда первой величины. Дивный московский мальчик.

Поколение пацанов, которых выбила война. Из некоторых классов не вернулось ни одного ученика. Эдик тоже пошел добровольцем в военкомат 23 июня. Ему было восемнадцать лет.

Разряды спортивные. Математика… После непродолжительной учебы на наводчика «катюши» (кого попало к этим секретным машинам не подпускали, мы понимаем)… оказался под Москвой. В 1942-м, после ранения своего непосредственного начальника, взял на себя командование. «Происходило это в условиях непрекращающейся канонады, поэтому боец сам руководил своими товарищами и сам же наводил орудие. После боя получил официальное назначение, стал командиром расчета». Ему было девятнадцать лет. Поражал отвагой и целеустремленностью. И тем, что, никогда не теряя головы, принимал единственно правильное решение в самой сложной ситуации. Об этом писали все, кто воевал вместе с ним. В перерывах между сражениями развлекал бойцов стихами классиков о прекрасных дамах, красоте, любви. Шутил. Запомнился глазастым, юным и очень красивым.

Вскоре стал комбатом. При этом выглядел моложе паспортных двадцати лет. Проявил себя талантливым командиром, а про его отвагу и соображалку солдаты рассказывали в других подразделениях с гордостью. Хвастались.