Евгений Алёхин - Рутина

Раз в день мы созванивались с Сигитой, говорили всего по паре минут. Звонки тогда были слишком дорогие в роуминге, а я уже начал залезать на шею к папе, так что выяснить отношения особо не успевали. Например, она была трезвая и одна, и разговор получался хороший, теплый. Я соскучился – я тоже – все странно – приедешь – поговорим. А раз она явно была пьяна, и я услышал, что она курит (хотя мы договорились, что она бросила), и я сказал: зря ты куришь, зря ты пьешь, пока, не могу сейчас говорить, – и быстро повесил трубку. Я писал роман, здесь, в отцовском доме, на отцовском компьютере, он хорошо продвигался. Бывало, по два-три часа по утрам чеканил почти без перерывов, а потом выпадал из текста, смотрел на комнату, в которой нахожусь, и становилось невыносимо. Писал я такой же, как и эта книга, отчет о своей жизни, и это, конечно, ладно, это терапия, но зачем-то заменил там несколько унылых подробностей такими же, но чуть-чуть другими унылыми подробностями, добавил какой-то тусклой выдумки, и не мог написать иначе. Если твоя книга не очень интересная, так сделай ее хотя бы честной – это правило не удалось не нарушить. Но и дописать надо было.

Как я мог ворваться на книжный рынок с этим текстом, было непонятно. Надеялся, что благодаря этому роману всем станет ясно, что я мощный писатель, а мою историю может примерить на себя каждый. Представление о книгоиздании у меня было размытое.

Вечерами встречался с друзьями.

Пошел гулять с поэтом Игорем Кузнецбергом. Он повел меня в гости к своей девушке, совсем молодой Алисе. Пока я пил чай, они выпили по паре рюмок водки, и Алиса спросила:

– А че Женя такой грустный?

– Че надо, то и грустный. Видишь, трезвый какой.

– С девушкой, – ответил я, – похоже, расстаюсь.

Вот так впервые произнес это, но не ожидал, что наш роман будет заканчиваться и заканчиваться еще много месяцев. Игорь и Алиса выпили еще и как-то странно оживились. Игорь, как из пистолета, выстрелил в Алису из пальца и сказал:

– Повели его к Наташке.

– А она пьет? – спросил я вместо того чтобы спросить, зачем меня к ней ведут.

– Она тоже не пьет! – обрадовалась Алиса.

Мы пошли пешком в странную общагу, где у этой Наташи была своя комната. Обе они (она и Алиса) были студентками какого-то местного ПТУ, но общага была не от учебного заведения, а какая-то блатная. Там жили и взрослые люди с семьями, и вообще комнаты были немаленькие, хорошие. Только туалеты общие.

– Жених твой приехал, – сказал Игорь.

Мне понравилась Наташа. Совсем юная, немного неуклюжая. Красивенькая, глупышка. Лет восемнадцать, внешность деревенская, такая, что хочется потискать.

– Проходите, заходите, – сказала Наташа.

– Спасибо, ребята. У меня сердце прямо оттаяло, – сказал я, разглядывая ее.

Игорь с Алисой занялись друг другом, переругивались, потом страстно целовались, пили водку. Наташа пила какой-то слабоалкогольный напиток, а я пил чай. У нее на стене висела мишень для игры в дартс. Пока мы вдвоем кидали дротики, я попросил ее рассказать о себе, но не стал вслушиваться. Никогда прежде я не кидал дротики, но новичкам везет. Я каждый раз попадал в центр. У меня как будто открылась суперспособность.

– Ты врешь, ты умеешь! – сказала Наташа.

– Клянусь, первый раз.

Потом мы вчетвером сыграли, и я опять всех обыграл. Даже написал эсэмэс Михаилу Енотову: «U menya otkrylsya odin talant! Ya neploho igrayu v dartz = ya ne obez’yana». Потом мы целовались с Наташей, я стал ее называть «молодой женой», а она меня «дорогой супруг». Игорь и Алиса нам аплодировали и радовались, что образовалась пара. Назавтра Наташе нужно было уезжать к родителям в Междуреченск, и я скорее обрадовался этому факту. Решил, что подумаю эти два дня, а по ее возвращении, возможно, поставлю пистон. Скоро мы разошлись.

Разговоры с Сигитой совсем не получались. Она пила с Пьяницей, я знал это.

Позвонил мой друг и одноклассник Вова и сказал, что он в Москве.

Много раз я пытался писать об этом человеке – наверное, самом первом и важном своем друге из детства. У меня всего два друга, отношения с которыми прервались: Вова и Илья Знойный. Возможно, с обоими из-за Сигиты, но про Илью – это, скорее всего, мои домыслы.

Вернемся к Вове. Один раз он чуть не убил меня, когда нам было по восемнадцать. Причина была совсем ерундовая: я напился и хотел поплакать в его комнате, заняв целый диван, а Вова хотел спать. Мы подрались у него дома и у него в огороде, а потом опять дома, и он разбил тяжеленный дисковый телефон о мою голову. Я, кажется, крушил все вокруг, и иначе остановить меня было невозможно. Помню, кругом были следы крови и соплей. Несколько дней я пролежал в больнице, и мы быстро помирились. Позже он вытаскивал меня из вытрезвителя, приходил на помощь, психовал, обижался, что мне чаще перепадает потрахаться (я просто талантливо преувеличивал), признавался в любви и дружбе. Теперь он уехал на Север и должен был там начать работать ментом. Сейчас у него случилась учебная командировка.