Фиона Валпи - Девушка в красном платке [litres]

Лизетт кивнула, не сразу обретя голос.

– Да, и правда очень удачно, что наша Мирей смогла разыскать Бланш в Париже и привезти ее к нам в Кульяк. Но подумай, каково это в моем возрасте – завести еще одного ребенка!

Услышав эти слова, Гюстав немного опешил, и Лизетт ободряюще улыбнулась ему.

– Я уверена, мы освоимся с ролью молодых родителей, да, шери ? [29] Chéri ( фр .) – дорогой, дорогая. В конце концов, семья есть семья.

Элиан не сразу догадалась, почему Франсин так сказала, но потом поняла, как важно было то, что ее подруга сделала для ее семьи и для Бланш.

Повсюду вокруг люди сочувственно улыбались и кивали в знак поддержки. Только Стефани, тоже прислушивавшаяся к разговору, испытующе посмотрела на ребенка в руках Лизетт, а потом неприветливо нахмурилась в своей обычной манере.

Франсин снова обняла Элиан и собралась уходить.

– Теперь, когда мост перекрыт, мэр разрешит проводить рынок здесь в Кульяке вместо Сент-Фуа, – указала она на еще одно объявление, повешенное на доску у мэрии. – Значит, увидимся в субботу, как обычно? Ты приготовила новую порцию меда?

Когда Элиан крепко пожала руку Франсин, прощаясь с ней до выходных, глаза ее переполняла смесь из грусти и любви.

Когда Лизетт объяснила, что все семейные документы были уничтожены во время бомбежки, задерганного и уставшего мэра не пришлось долго уговаривать, чтобы он выдал Бланш карточку с фамилией Мартен. Ее свидетельство о рождении, которое Эстер положила в маленькую сумку с пожитками, спешно собранную перед бегством из города, незаметно вынули из связки бумаг в руках Гюстава и сунули поглубже в карман его брюк. Вернувшись на мельницу, Лизетт вынула его, тщательно разгладив, свернула вчетверо и вложила между страниц тяжелой книги с рецептами из лекарственных растений, которая стояла на полке в кухне.

В следующую субботу утром, когда Элиан спустилась пораньше собрать все, что нужно, для нового рынка в Кульяке, Гюстав уже работал в сарае. Она услышала его насвистывание, шум пилы, а затем молотка. Но когда она приблизилась к приоткрытой двери, все стихло.

– Что ты делаешь, папа?

Гюстав расслабился, увидев, что это всего лишь Элиан, и ухмыльнулся.

– Я делаю знак, дочка. Глядя на расторопность нового правительства, я понял, что мы были нерадивыми – не заботились о безопасности широкой публики. Мы не предупреждали людей об опасной плотине и сильном течении на реке в этом месте. Было бы ужасно, если бы кто-то попрощался с жизнью, пытаясь ее перейти.

– Это небось одна из твоих шуток? – рассмеялась Элиан.

– Нет, дочка, – его лицо резко помрачнело, – это совершенно серьезно. Боши [30] Бош – презрительное прозвище немцев во Франции. скоро поймут, что перекрыли не все пути в неоккупированную зону. Поэтому я замаскирую то, что у нас здесь есть, просто на всякий случай.

– Но, папа, если немцы придут проверять, им всего-то и нужно будет, что выйти на плотину, и они увидят, как легко ее пересечь.

– Ты никогда не видела реку, когда все шлюзы закрыты, да? – снова улыбнулся Гюстав.

– Ты всегда оставляешь одни ворота открытыми, – покачала головой Элиан. – Или чтобы обойти мельничное колесо, или чтобы заставить его вращаться.

– Правильно, и это сохраняет течение спокойным. Но если я закрою двое шлюзовых ворот, вся вода в реке польется над самой плотиной. Это то еще зрелище: уровень воды поднимается и плотина превращается в стремительный поток. Любого, кто попытается ее пересечь, тут же смоет. – Элиан медленно кивнула, обдумывая план отца. – Знаю, похоже на план ненормального… – Гюстав поднял готовый знак. – Но, может, такие ненормальные времена и требуют ненормальных планов. Я должен хотя бы попытаться. Немцы все равно, скорее всего, заблокируют весь берег реки, но если у нас получится сделать вид, что эта маленькая часть настолько опасна, что ее и охранять не надо, тогда она сможет однажды сослужить кому-то хорошую службу. – Он взял кувалду, заостренную на конце палку и табличку с надписью: «Осторожно! Опасная плотина. Угроза для жизни!» – Хочешь, поехали со мной, подержишь, пока я устанавливаю? А потом я подвезу тебя на рынок.

– Ну конечно, папа! Раз уж это наш долг для защиты местных жителей…

К тому времени, как Элиан приехала с корзинкой банок меда и воска, Франсин уже установила стол на козлах как можно дальше от реющей перед мэрией свастики. Она накрыла его яркой клетчатой скатертью и расставляла пирамидки из банок джема и варенья. Еще несколько человек раскладывали свои товары, но этот импровизированный рынок в Кульяке не шел ни в какое сравнение с толкотней и изобилием Сент-Фуа.