Наталия Миронина - Не разлей вода [сборник litres]

Однажды рано утром в кабинет к Кате вошел Владимир Иванович Бондаренко. Бондаренко был большим телевизионным начальником, попасть к нему на прием стоило многих трудов – надо было найти вескую причину для беседы, заручиться поддержкой секретаря Марианны, предвидеть благоприятное расположение светил на небе и, наконец, воспитать в себе изрядную выдержку. Выдержка очень нужна была для того, чтобы не обращать внимания на довольно хамские выпады, которые этот начальник позволял себе в адрес подчиненных. Поэтому подчиненные не стремились в кабинет начальника, а сам начальник, понятно, не баловал своим обществом коллектив. Из комфортного убежища со множеством телеэкранов Бондаренко вылезал нечасто и только в исключительных случаях. Поэтому, когда на пороге Катиного кабинета появилась плотная фигура в сером костюме с искрой, ее сердце екнуло.

Она знала, о чем пойдет беседа, но не предполагала, что она состоится так скоро. Катя думала, что у нее в запасе хотя бы пара часов.

Дело в том, что совсем недавно она беседовала с замом Бондаренко, дамой мрачной и злой, и та выразила опасения по поводу участия одного известного писателя в Катиной передаче.

– Катюша, голубчик, вы такая сегодня красивая, просто слов нет, – прошипела дама. – Тут мелочь одна досадная: надо вычеркнуть из списка Давыдова.

– Спасибо за комплимент, Галина Николаевна, а за что мы Давыдова из программы убираем?

– Ах, радость моя, – перешла на зловещий шепот Галина Николаевна, – он там такие вещи наговорил. Впрочем, что уж обсуждать, вычеркиваем, и все тут.

– Я и обсуждать не хочу, и вычеркивать не буду. – Катя упрямо посмотрела на даму.

Та секунду размышляла – в поведении этой богатой выскочки был явный вызов. Но ругаться не хотелось. Галина Николаевна знала, что Катю пригласили на телевидение люди известные, а ее программа давала такие рейтинги, что все молодежные каналы просто отдыхали. Оставалось только улыбнуться и нажаловаться Бондаренко.

Теперь Бондаренко стоял на пороге Катиного кабинета.

– Екатерина Сергеевна, скажите, у вас завтра писатель Давыдов в передаче участие принимает? – Большой начальник Бондаренко не имел привычки здороваться с подчиненными.

– Да, – ответила Катя.

– Екатерина Сергеевна, личная просьба, сделайте так, чтобы господин Давыдов завтра участие в передачи не принимал. Это возможно?

Катя оторвалась от своих бумаг и посмотрела на начальника.

– Да нет, думаю, вряд ли. Он уже приглашен. Эфир завтра в восемь утра, и замену найти сложно, и перед человеком неудобно. Писатель он известный, человек уважаемый.

– Так-то оно так, да только на наш канал его лучше было бы не приглашать.

– Почему? – Катя абсолютно искренне сделала большие глаза.

– Не формат, – ответ прозвучал сухо и больше не подразумевал никаких пояснений.

Катя откинулась на спинку кресла. Она вдруг вспомнила, что писатель, о котором шла речь, в свое время разгромил художественное произведение Бондаренко. Такая злопамятность ее не удивила – за свой короткий срок работы в этой редакции она успела столкнуться и с завистью, и с мстительностью. Но до сегодняшнего дня все это касалось скорее мелочей. Сейчас же от нее требовали обидеть уважаемого, известного человека, чьи книги читали и еще очень долго будут читать. Катя посмотрела на Бондаренко. На его лице большими буквами было написано: «Условия диктую я». Катя не спеша сложила все свои бумаги в сумку, выключила компьютер и отчетливо произнесла:

– Поскольку я ваше требование выполнить не могу, то не считаю возможным задерживаться на этом рабочем месте.

Спускаясь по длинной лестнице «Останкино» к своей машине, она неожиданно подумала: «А ведь это тоже деньги! Имея их, легко быть независимой и принципиальной. Какое счастье, что они у нас с Федором есть!»

Дорога в Знаменку оказалась свободной, и она мигом долетела до своего поворота, а свернув и оказавшись на широкой дороге, ведущей к церковной площади, она вдруг почувствовала облегчение. Нет, сомнений в том, что она поступила правильно, не было. Было немного неудобно перед людьми, которые когда-то предложили ей эту интересную работу. Доехав до площади, Катя остановила машину, чтобы зайти в магазин и купить любимые конфеты Федора – «морские камешки» и изюм в разноцветной сахарной глазури. Продавщица Лариса радостно ее приветствовала и похвалила последнюю передачу:

– Я обрыдалась ! Просто обрыдалась ! – со значением сказала Лариса. – Такой мужчина, такой одинокий. Всеми забытый.