Эми Тан - Долина забвения

Наши куртизанки были самыми популярными и талантливыми среди всех первоклассных цветочных домов Шанхая: элегантные, соблазнительно скромные, дразняще неуловимые, они превосходно пели и декламировали стихи. Их называли «облачные красавицы». У каждой из них в имени было слово «облако», и оно обозначало дом, к которому принадлежала куртизанка. Когда они покидали его — выходили замуж, уходили в монастырь или меняли наш дом на другой, классом ниже, — слово «облако» исчезало из их имен. Мне было семь лет, когда вместе с нами в доме жили Розовое Облако, Воздушное Облако, Снежное Облако и моя любимица — Волшебное Облако. Они все были очень умны. Обычно девушки попадали к нам в дом в возрасте тринадцати-четырнадцати лет, а когда им исполнялось двадцать три — двадцать четыре, они его покидали.

Мать устанавливала правила, которые диктовали девушкам, как вести дела с клиентами, какую долю заработка отдавать дому и как возмещать расходы. Золотая Голубка следила за поведением и внешним видом куртизанок и заботилась о том, чтобы они поддерживали высокие стандарты и репутацию первоклассного цветочного дома. Она хорошо знала, как легко сгубить девичью репутацию. Когда-то Золотая Голубка была одной из самых популярных куртизанок своего времени, пока ее покровитель не выбил ей передние зубы, переломав при этом половину костей на лице. К тому времени, когда она поправилась — лицо Золотой Голубки при этом немного исказилось, — ее место заняли другие красотки, а прежнюю фаворитку продолжали преследовать слухи: говорили, что она, должно быть, очень сильно разозлила своего покровителя, раз довела до подобной жестокости настолько мирного человека.

Какими бы привлекательными ни были остальные куртизанки, все гости — и китайцы, и иностранцы — надеялись увидеть только одну женщину: мою мать. Со своего места на балконе я легко находила ее по упругой массе каштановых кудрей, небрежно рассыпавшихся по плечам. У меня были почти такие же волосы, только немного темнее. Кожа у нее была с легким смуглым оттенком, и она с гордостью говорила, что в ней течет несколько капель бомбейской крови. Никто не мог бы откровенно назвать мою мать красивой — ни китаец, ни иностранец. Ее длинный, угловатый нос выглядел так, будто его грубо вырезали ножом для чистки овощей, а лоб, высокий и широкий, был признаком острого ума, как говорила Золотая Голубка. Еще у нее были острые скулы, а подбородок задиристо выпирал вперед, словно маленький кулачок. Глаза, обрамленные черными ресницами, смотрели из темных глубоких глазниц. У нее были необычайно большие радужки. Но все сходились на том, что она завораживала больше, чем красавицы с правильными чертами лица. Все в ней манило, притягивало взгляд — и улыбка, и хрипловатый мелодичный голос, и соблазнительно томные движения тела. Она сияла и сверкала, словно драгоценность. Каждый мужчина, поймавший на себе ее проницательный взгляд, попадал в ее сети. Я много раз это замечала. Она заставляла любого мужчину почувствовать себя особенным.

А еще ей не было равных в стиле, и одежду ей шили по ее собственному замысловатому дизайну. Больше всего мне нравилось сиреневое платье из почти прозрачной органзы, ниспадающей поверх бледно-розовой основы из чесучи, [7] Чесуча — шелк диких китайских шелкопрядов, «дикий шелк». (Прим. пер.) расшитое переплетенными лозами с крошечными листьями. На груди из лозы распускались два розовых бутона. И если вы думаете, что бутоны тоже были шелковыми, вы правы лишь отчасти — одна из роз была настоящей. Пока длился вечерний прием, она осыпала лепестками пол залы и наполняла его благоухающим ароматом.

С балкона я следила, как моя мать движется по залу, как шлейф ее платья скользит по полу, с каким обожанием смотрят ей вслед мужчины. Я видела, как она склоняет голову, чтобы поговорить с китайцем, и как меняется выражение ее лица при разговоре с иностранцем. Я видела, что каждый из мужчин считает себя польщенным тем, что она уделила ему внимание. От моей матери им нужно было только одно: ее «гуанси» — так называли это китайцы, а люди с Запада говорили о «влиянии и связях». Речь идет о ее знакомстве с самыми влиятельными и успешными иностранцами и китайцами Шанхая, Кантона, Макао и Гонконга. Она знала, чем они занимаются, какие у них есть возможности, а каких нет. Благодаря своему магнетизму она могла сводить потенциальных партнеров ради общей выгоды.

Завистливые мадам других цветочных домов распускали слухи, что моя мать знала обо всех их секретах, потому что спала с ними — с каждым из них, с сотнями мужчин всех оттенков цвета кожи. Или что она их шантажирует, выведав все об их нелегальных делишках, с помощью которых они нажили свое состояние. Или она каждую ночь одурманивает их наркотиками. Кто знает, на что она пошла, чтобы эти люди раскрыли ей свои тайны?