Таисия Пьянкова - Я – дочь врага народа

– Хорошая, – прошептала Нюшка и погладила животину. – У-умная моя!

И тут она услыхала в сараюшке соседнего двора разговор.

– Ты што? Не знал, какой он у тебя дурак? – сразу признала девочка тёткино раздражение. – Зачем поил идиота?!

– Попробуй не напои, – заканючил ответный голос. – Он бы и тебя не постеснялся, всё бы вдребезги разнёс…

Голос внезапно взорвался с таким треском, что даже собака вздрогнула:

– Будь она проклята, такая жизнь!

В наступившей тишине ответные слова Марии прозвучали с маленьким, хрупким, но всё же смехом:

– Ну вот! Только припадка не хватало…

– Знаю, знаю, что не вышел я ни рылом, ни тылом, – выползла из сараюшки внезапная страстная обида. – Не по купцу товар… Ошибаетесь, Мария Филипповна. Уж поверьте мне: клад в горшке мудрей ума в башке…

Приглушённый скорбью голос взялся подкрадываться к тёткиному самолюбию:

– Такие, как вы, Мария Филипповна, богом отмеченные, несут свою красоту победителями… Но и победитель должен подавать поверженным от благ своих… Разве от вас убудет?

В этих словах для девочки прозвучало нечто такое, чего нельзя слушать. И чтобы голос умолк, она громко, как бабушка Дарья, спросила собаку:

– Чё не лопаешь?

Однако её не услышали. Голос тётки прозвучал куда как ясно:

– Ну хватит тискаться! Наверное, уснул твой дурак. Буду в Татарске, Борис Михайлович всё о нём узнает!

– Не надо спешить, Мария Филипповна. Сами уладим… – полилось убеждение. – Завтра заготовителю позвоню – потороплю со стеклом… А что Федька? Конечно, уснул. Иначе бы он и сюда припёрся. Подожди – я проверю.

Нюшка увидела, как из сараюшки выскочил уже знакомый Осип и юркнул в дом…

Насколько бы Мария ни была пьяной, а переночевать у Панасюков она не решилась. Понадеялась, что деревня уже спит, что никакая встреча ей не грозит, потому спокойно отправилась к «муженьку». Когда же увидела на дороге старуху, идущую ей навстречу, сразу отрезвела. Во всяком случае, так ей показалось. При луне, на фоне белого снега старуха опять представилась ей бабкой – из татарского аптечного переулка…

– Ведьма! – прошептала Мария и остановилась переждать – вдруг исчезнет.

Но видение приближалось, и скоро вживе предстала перед нею старая Дарья. Мария поняла, что где-то уже видела эту бабку, да спьяну не могла сообразить – где? Потому решила пройти мимо неё без внимания. Однако бабуля ужаснулась:

– Мать честная! Где же ты, красавица, так устряпалась?

– Пошла на… – выругалась Мария и, продолжая ругаться: – Привязалась указка – к заднице завязка, – направилась дальше.

– Погань ты несчастная! – качая головой, определила старая.

Сергей встретил жену у порога, тихо велел:

– Люди в комнате – не тревожь. Ложись тут, в кухне, на хозяйкину кровать.

Недовольная Мария произнесла:

– Люди, люди… Обо мне бы позаботился…

Дарья вошла с улицы к себе домой так, что от дверного хлопка Нюшка закрутилась на печке. Мицай на лежанке вскинулся тихо, узнать:

– Не то черти за тобою гнались?

– Сквозняк задувает, – ответила старая.

– Выкладывай давай, какой такой сквозняк у тебя в мозгах задуват, ажно двери трещат?

Дарье явно хотелось высказаться, но, скидывая полушубок, она обратилась к Нюшке:

– Чего не спишь-то? Всё деда караулишь? Да пущай волокут, а то он больной-то больной, а сколько картошки за ужином слопал…

Нюшка не ответила.

– Спит, – решила старая, а Мицай усмехнулся:

– Балаболка. Когда ты у меня только поумнешь?

– А куда мне торопиться? Мне и нонешнего ума хоть отбавляй…

Она присела рядом с Мицаем, сторожась, зашептала:

– Ой, Михаил, Михаил! Кого ты только в деревню нашу привёз?

– Ну дык я, ну… – не знал старик, что ответить старой, потому спросил: – Чё она опять натворила?

– Иду сщас от Катерины – её холера встречь несёт… Пьяней всякого Шугая. Кажному бы стало ясно, где эта кошка блудила…

– Да говори толком! – потребовал Мицай.

Дарья и себе обострила голос:

– Ты ещё мне тут поори! Таку выскулить срамоту и псу невмоготу, а ему разом выкладай…

– А ты взялась сказывать, так неча язык завязывать…

– Я и сказываю для бестолковых: только что видела… идёт Марья улицей… Дыхни на меня посильнее, и я бы под забор свалилась, столь распьянёхонька! Ажно черти вокруг неё пляшут…

– Ясно-понятно. Рыбак рыбака… Да уж навязала нам Васёна соседей… Ишь ведь шлёнда… Уже успела к ним прилабуниться… – вздохнул Мицай. – Встать бы мне да прилабунить бы им всем…