Игорь Шестков - Собрание рассказов в двух томах. Том 1. Мосгаз

— Я — на половину.

— То-то я чувствую… Еврей еврея через скалу чует.

В Тане вдруг проснулось чувство гражданской ответственности. Волнуясь и сверкая глазами, она воскликнула:

— Что же по-твоему, евреев на мехмат не берут? Специально на экзаменах режут? И это в нашей советской стране?

Мишенька печально ответил:

— Да, Танечка, именно так, в нашей советской стране.

— Неправда! Это вражеские голоса слухи распускают! Тебя же приняли. Я еще троих знаю. А ты говоришь — не берут!

Тут проснулся Комсорг. Не поняв спросонья, кого не берут. куда не берут, бухнул:

— Не берут и правильно делают!

Сказал и опять уснул.

— Ведь они гориллы, злые крокодилы, будут вас кусать, бить и обижать! — пропел Валерка.

— Валерка, не мучай своими кракадпламп! — сказал вдруг Горгия. — Грузинов тоже не берут! Паэтому я в рек-тарате марынуюсь!

— И грузинов берут и всех! — закричала Таня. — Ты на экзаменах провалился!

Горгия парировал:

— Я на журналистику хател. Не взяли. Не прашел по конкурсу. А ани все прашли!

Тут Горгия сделал жест рукой, означающий — все они, плохие, прошли, а он не прошел.

— Не ходите дети в Африку гулять! — призвал Валерка.

На следующий день вечером решили все вместе идти ночью купаться. В десять все были на пляже. Все, кроме Валерки. Он еще утром куда-то делся. Никто его не видел.

Море было спокойно. Ночь — чудо. Мы с Таней оторвались от остальных.

— Димыч, ты все знаешь. Как ты думаешь, мы будем встречаться в Москве? В Москве все не так, как тут. — спросила Таня.

— Не знаю. Думаю — будем. Только вот от меня до тебя ехать далеко… Если я тебя после кино буду провожать, то на метро не успею.

— Ты сегодня какой-то не романтичный. Посмотри на звезды. Расскажи что-нибудь. Почитай стихи.

— Как зеркало своей заповедной тоски, свободный человек, любить ты будешь море… Нет не могу, лучше спою тебе гогину песню про гиппопотама или валеркину про крокодила… Кстати, куда он подевался, ты его не видела?

— Утром еще был. А потом пропал. Может с Гогой на дереве сидит?

— Все может быть.

На утро будит меня Комсорг.

— Димыч, вставай, Валерка утонул!

— Как утонул, кто утонул?

— Валерка. Валерка утонул! Просыпайся скорее, мы в Пицунду должны ехать, труп смотреть. Милиционер сказал, что он плавал и берег из виду потерял. Искал, искал и не нашел. Так и плавал кругами, кричал наверное, пока из сил не выбился. Сердце сдало. Он захлебнулся и утонул. Тело ночью нашли, на мысу у корпусов. А утонул он еще утром. Так что, когда мы ночью купались и ты Таньку щупал, его труп где-то рядом плавал.

Тут только до меня дошло. Сердце болезненно сжалось. Как будто в небе открылась страшная черная дырка. И вся наша жизнь в эту дырку полетела.

Мы ехали на газике по пыльной дороге, потом по асфальту. В голове у меня стучало: Не ходите, дети… Не ходите, дети… В Африку… В Африку… В Африку.

То, что мы увидели на цинковом столе не было похоже на Валерку. Так раздуло утонувшего.

Комсорг сообщил, что Фантомас просил его и меня встретить мать Валерки, прилетающую вечерним рейсом в Адлер. Поездку в Адлер и душераздирающую сцену во время второго опознания трупа я описывать не хочу.

Жить в Пицунде нам оставалось еще неделю. Мы по-прежнему пили из канистры по утрам. Ходили к Володе за вином. Я сидел с Таней на скалах. И так до самого отъезда. Один раз пригласили выпить с нами Гогу Жуткого. Гога хлебнул и запел:

— Ну а меня укусил гиппопотам…

Июнь года 1972.

Года отъезда Бродского, выхода на экраны «Солярнса» и Мюнхенской Олимпиады…

Пицунда. Второе ущелье. Спортивный лагерь МГУ «Солнечный». Коттеджи на две комнатки каждый. В единственном коттедже, выходящем верандой на море, в правой от входа комнатке — над пропастью во ржи — сплю я. Мне шестнадцать лет. В другой — спит на составленных кроватях моя тетка Раиса с любовником, капитаном дальнего плавания из Одессы. Туда, в левую комнатку капитана поселил на недельку по протекции тетки начальник лагеря Николай Иванович Фантомас.

Пять утра. Солнце еще не встало. По пицундским меркам — прохладно, около 28 градусов. Море — синее, облачка по небу бегут как овечки — розоватые… влажно и душно кавказское утро.

Лагерь еще спит, спят зеленые холмы вокруг него, спят лиловые горы, кое где покрытые белоснежными мехами, спит Черное море… лишь один человек не спит, и не пьет шампанское, а бегом бежит по пляжу от рыбзавода к лагерю Солнечному. За плечами у него — небольшой рюкзак, в правой руке — раскладной нож «Белка».