Ульяна Гринь - Любовь подскажет (СИ)

Он помедлил и притянул её к себе:

— Иди сюда.

Настя скользнула под тонкое одеяло, всей кожей ощущая горячее тело, и Вова обнял её, склонился над её лицом:

— Ну, и чего же я не понимаю?

Его губы завладели её ртом, поначалу нежно и почти неслышно, потом всё сильнее и сильнее, он заставил её приоткрыть рот и нашёл язык, слегка потянул его. Настя застонала от вновь нахлынувшего желания. Вова отправил ладонь в крестовый поход по её телу, то лаская, то нажимая, то поглаживая, отчего Настя ощутила мурашки на коже, те самые мурашки, которых так давно не было и которые она безуспешно пыталась вызвать сама себе. Конечно, для полноценных мурашек нужен партнёр!

И партнёр был нежным. Мало того, он был ещё и умелым, знал, куда нажать, чтобы усилить Настино возбуждение и заставить протяжно стонать от удовольствия.

Десяти минут им хватило, чтобы полностью изучить волшебные кнопки друг друга и привести их в рабочее состояние. Десять минут сказочного наслаждения и десять секунд фантастического прибоя оргазма…

— Ты… Просто бомба! — он обнял её, устраиваясь поудобнее, и дунул ей в шею. — Давно уже мне не было так кайфово с кем-то…

— И мне, — ответила Настя, потираясь щекой о его щеку. Потом слегка отстранилась, заглядывая в глаза:

— Почему же ты столько ждал?

Он смутился, откинулся на подушку, не отвечая. Настя привстала на локте, чувствуя, что старая проблема встряла между ними. Провела ладонью по его щеке:

— Чего я не знаю?

Вова тяжко вздохнул, поймал её руку, поцеловал пальцы и глухо сказал:

— Я женат…

Настино сердце остановилось на миг, потом застучало часто-часто, словно не зная, что делать дальше. Она обняла его и положила голову на широкую гладкую грудь. Ничего не ответила, но Вова продолжил сам:

— Моя жена ушла четыре месяца назад. Забрала сына и уехала к маме. Никак не хотела возвращаться. Ну, и я смирился. А в тот вечер, помнишь, когда ты плов сделала? Мне тогда позвонили, и я сорвался в одну минуту…

Настя кивнула, не поднимая головы. Как не помнить! Это после этого вечера Вова не появлялся у неё десять дней…

— Так вот, это была она… Сказала, что вернулась и сидит с малым под дверью. Что я мог сделать?

— Всё мне сказать, — пожала плечами Настя. — Я бы поняла…

— Не решился. А сначала вообще не знал, останется она или опять ей моча в голову ударит.

— Ты её любишь?

— Я тебя люблю, — тихо сказал Вова, поглаживая и погружая пальцы в её волосы.

— Ты не ответил на мой вопрос.

— А фиг знает! Женился по любви. А сейчас…

Настя закрыла глаза. Вот так всё хорошее обычно и заканчивается. Полюбить и потерять человека. Конечно, он любит жену, иначе бы не остался десять дней с ней, не вспоминая про Настю. И сын… У него есть сын! Вот почему Вова так отреагировал на Тёмку. Ему не хватало своего мальчика, поэтому он закидал подарками чужого.

— Насть, не молчи, — тихо попросил Вова, лаская её плечо. — Скажи что-нибудь…

— Я тебя люблю, — едва слышно сказала Настя, желая заплакать, разрыдаться, чтобы он сжал её своими сильными руками, утешил, поклялся, что останется навсегда… Но глаза остались сухими, плакало только сердце.

— И я тебя, — он словно прочел её мысли и обнял крепко-крепко, так, что дыхание захватило. Настя уткнулась лицом в его плечо:

— Спи, завтра рано вставать.

Они так и остались лежать в обнимку, отрешённо и отчаянно цепляясь за свою неправильную, но такую нужную обоим любовь.

Вова уже спал, а Настя лежала с закрытыми глазами, думая ни о чём. Думать о чём-то конкретном ей не хотелось, думать о работе — ещё меньше, утром ей предстоит разгрести тонну снега, что нападал за ночь и ещё нападает, и будет продолжать падать на уже расчищенные тротуары, засыпать машины и скамейки, покрывать ровным белым и холодным слоем любовно посыпанные песком ступеньки, одевать голые чёрные ветки в свадебные платья. И снова Насте придется чистить, отбрасывая лопатой в сторону, сугробы, дабы добрые люди смогли вернуться с работы или сходить в магазин, не рискуя завязнуть по колено.

Тьфу, ведь не хотела же думать о работе! А песок кончается, надо сходить в ЖЭК, дать заяву, чтобы Митя-Синий, бывший зэк без зубов, но покрытый татушками, привёз ей новую партию, пересыпал в бак, подмигивая и травя старые бородатые анекдоты. И лопату надо ему дать, чтобы хорошенько вбил черенок в железо и наточил заодно острие, в предвиденьи гололедицы…

Дверь скрипнула, приоткрываясь и впуская в зал маленькую щуплую фигурку. Настя шикнула: