Игорь Шестков - Собрание рассказов в двух томах. Том 2. Под юбкой у фрейлины

Назевавшись вволю, он все-таки протянул ключ от комнаты 332, но неохотно, как бы и не мне, а непонятно кому, находящемуся в смежном со мной пространстве. Я принял ключ третьей рукой и побрел к лифтам.

Бесшумно открылись широкие черные металлические двери. Я вошел в лифт и очутился в зеркальном зале. С трех сторон на меня глядела оптическая бесконечность. Казалось, что в ее темных недрах шевелятся какие-то допотопные твари, только и дожидающиеся сигнала от руководства отеля — легкого кивка, взмаха ресниц, кряканья или покашливания — чтобы наброситься на ни в чем не повинного гостя и разодрать его в клочки.

Вышел из лифта, попал в коридор-лабиринт. Указателя не было. Комнату 332 я должен был найти сам. Решил идти по коридору с закрытими глазами, в надежде, что комната сама найдет меня, притянет к себе.

Как редко сбываются наши мечты! Я бродил по третьему этажу отеля уже полчаса, но никаких чудес не происходило, я никого не встретил, не слышал ни человеческого разговора, ни радио… ничего. Лабиринт был пуст, а Минотавр мертв.

Чудо, однако, все-таки произошло. Открыв глаза, я увидел, что стою между комнатами 331 и 333. Там, где должна была быть дверь в мою комнату, зияла своей брутальностью неровная свежевыкрашенная стена.

Я начал размышлять и пришел к выводу, что злокозненный администратор приказал забетонировать вход в мою комнату, а пока его рабочие работали, он отвлекал меня своим храпом и птичьими лапами. Возможно где-то тут установлена видеокамера и вся эта банда в лампасах жадно наблюдает над тем, как я мучаюсь, и зубоскалит.

— Вы только посмотрите на этого толстого идиота, на этот мыльный пузырь. Ну и осел! Комнату найти не может, сейчас караул закричит или описается! Заблудился в трех соснах! Ха-ха. ключик есть, а дверочки-то и нет! Что. съел гнилой орешек, теперь корчись, цепеней и вой! У нас отель для приличных людей, а не для выходцев с того света. Нюни можешь распускать в своем склепе, ты ходячая прокисшая кулебяка… Проклятый зомби. Смотрите, смотрите, он достал ключ и тычет им как слепой в стену!

Не знаю как. но через несколько минут я оказался в комнате 332.

Разложил свои пожитки на полках гигантского шкафа. Заглянул в туалет. Принял душ. И лег в кровать, на свежую белую простыню. Закрыл глаза и попытался забыться.

Одна, сверлящая мысль не давала мне покоя. Зачем я приехал сюда, в этот негостеприимный отель. Что я тут делаю? Какого черта, господа? Ведь я терпеть не могу отелей, ресторанов, кинотеатров, вообще мест, куда люди неизвестно зачем приезжают или приходят для того, чтобы делать что-либо вместе. Я индивидуалист и мизантроп. Ненавижу государство, толпу, общество, коллектив, даже застолье вчетвером терпеть не могу. Эти бессмысленные разговоры… Высосанные из пальца дискуссии… Многозначительные паузы… Вымученные гримасы, жевание, ковыряние в зубах, вздохи. Самовозгонка скуки.

Отель — родной брат тюрьмы. Казарма.

Коридоры. Номера. Зевающие постояльцы, торжественно направляющиеся в ресторан. Тошнотворный запашок чужой жизни.

Что я тут забыл?

Ага. Кажется вспомнил.

Я тут не для отдыха… и не по доброй воле. Я сюда убежал. скрылся… от ремонта в нашей квартире, который затеяла моя деятельная и деловая умница-жена.

Да, пожалуй, еще больше, чем отели, я ненавижу ремонты. Эти вечные подготовки к жизни. Самооправдание не умеющих жить, хлопотливых энтузиастов. Кафель, видите ли, сидит не твердо. А что на этой планете сидит твердо? Ничего. Все качается, разбалтывается, размягчается, преет, покрывается плесенью, гниет, отваливается, превращается в хлам, в руины. И исчезает. Наш мир — это оргия исчезновения, триумф никому не нужного хлама. И вечны в нем только чистоплюи-энтузиасты, затеивающие ремонты, реформы, перестройки.

Бороться с женой я не стал. Поспорили, поругались, чуть не подрались… и я отступил.

Жена зачитала приговор: Поживешь в гостинице недельку или две, погуляешь по сосновому лесу, насладишься природой. Разгонишь кровь. А то ты тут совсем упрел. Перестал быть человеком, превратился в шар. Вечно сидишь сиднем за своим компьютером. А жизнь течет себе где-то там. Может быть даже похудеешь. А я останусь тут — присмотрю за рабочими.

Жена же и заказала по телефону номер в гостинице недалеко от Берлина. Сегодня в восемь должны были прийти рабочие, поэтому я выехал из дома полвосьмого. Автобус, S-Bahn, еще автобус… и вот я тут, лежу на двуспальной кровати и смотрю на нечистый потолок, покрытый синеватыми следами убитых кем-то насекомых, налетающих вечером на огонек. Пытаюсь захватить мыслью побольше времени и пространства и выжать их как спелую гроздь винограда — в мои воспаленные мозги, чтобы найти хоть какую-то спасительную мотивацию, хоть какое-то желание что-то делать, совершить хоть какой-то поступок… Но пространство в отеле омертвело, а время — остановилось, сколько их не сжимай — ни капли смысла не выдюжишь… И я лежу и не знаю, что думать, делать, как, зачем…