Игорь Шестков - Приложение к собранию рассказов в двух томах. Том 3. Пациент 35

Никаких холмов и долин вокруг нас не было.

Пропали горы, чудовища, тарелки и другие миражи.

Город вернулся на свое место как резинка рогатки после выстрела.

Вечерело.

Шпрее внизу еще голубела…

На другом берегу — белела колоссальная цементная фабрика похожая на святилище Исиды.

За ней поднимались мощные корпуса теплоцентрали Клингенберг.

У моста через Шпрее по воде гуляли три дырявые металлические фигуры ростом с межконтинентальную ракету.

В центре города торчал проткнутый спицей граненый пузырь телебашни…

Все буднично, знакомо…

Как на старой фотографии.

Место проживания. И возможной кончины.

Откуда-то до меня донеслась сирена скорой помощи.

И тут… я вспомнил…

Вспомнил, что Алекс уже пять лет лежит в коме в больнице города К. после жуткой железнодорожной аварии, произошедшей в Рудных горах. Машинист заснул и пропустил красный сигнал. Автоматическая система не сработала. Произошло лобовое столкновение пассажирского поезда с товарным составом. Алекса буквально четвертовало, а сидевшую рядом с ним Аннету раздавило как мандарин.

Что Аннету похоронили на городском кладбище рядом с стадионом, и я даже присутствовал на похоронах, и многие плакали…

А бедного Алекса собрали по частям хирурги, но восстановить его здоровье так и не смогли.

Что несчастные его родители не знают, останавливать ли аппарат жизнеобеспечения.

Что его коллекция локомотивов и марки давно проданы, а фирма обанкротилась.

Кто же сидит напротив меня на грязном и рваном сиденье, в ржавой и скрипучей кабине этого ужасного колеса?

Почему мне так неприятен его пристальный взгляд?

Куда делась его бабочка?

Откуда взялись на его шее воротничок католического священника, а на ногах — роликовые коньки?

Жизнь кончается, скоро ночь, холодно.

Ветер разгоняет колесо все быстрее и быстрее…

Его вой и скрежет раздирают барабанные перепонки.

Мы поднимаемся все выше и выше.

— Добрый вечер, падре!

Квартплаты в престижных районах Берлина выросли за последние десять лет на половину. Дорогие, роскошные квартиры подорожали процентов на тридцать, куда же дороже? А дешевые, одно- и двухкомнатные, — в два-три раза!

Несмотря на это подорожание — на каждый показ новой квартиры в Берлине приходят от двадцати до пятидесяти конкурирующих между собой претендентов. Такая неприглядная картинка.

Когда я — в начале нового века — переезжал из Саксонии в Берлин, картинка была другая, мирная, патриархальная…

Я искал себе тогда дешевую двухкомнатную квартиру, по возможности в западной части Берлина, в центре. После почти тринадцати лет жизни на территории бывшей ГДР, хотел стать западноберлинцем и восточную часть города посещать исключительно как турист. Денежный мой лимит был — 310 евро в месяц. Сейчас на эти деньги и комнату в коммуналке не снимешь в центре. А тогда… этого было достаточно для аренды небольшой холостяцкой конуры. Сотни тысяч людей с деньгами со всей Германии и Европы еще не приехали жить и веселиться в город на Шпрее. Западный Берлин еще не был до конца ассимилирован восточным. Но блеск и лоск шестидесятых уже потерял…

Искал квартиру я около месяца, листал газеты, просматривал соответствующие страницы мировой паутины, ездил на встречи с маклерами… и, в конце концов, нашел прекрасную двухкомнатную квартиру в Вестфальском квартале, недалеко от снесенной в пятидесятые годы синагоги, с лоджией, в хорошем состоянии, с встроенной кухней… За 300 евро в месяц. Въехал в нее, и жил в ней около года, написал там свои первые рассказы, вошедшие позже в книжечку «Меланхолия застоя».

Целыми днями гулял по западному Берлину, заходил в художественные галереи и музеи, фотографировал… пил кофе на Курфюрстердаме…

Знакомств к сожалению не приобрел… они с неба не падают… А делать тут то, что я тринадцать лет делал в Саксонии, то есть углубляться в берлинскую культурную жизнь, сверлить и бурить, постоянно предлагать себя, критиковать, провоцировать и лезть во все художественные драки, с единственной целью обратить на себя внимание, мне не хотелось. Сил на всю эту суету уже не было. Да и желания тоже.

Квартира моя была не без недостатков.

Моя соседка — а мою гостиную от ее отделяла только одна, не несущая стена — безработная беженка из Чечни, каждый день часов по двенадцать смотрела телевизор… и громкость устанавливала такую, чтобы слышать чертов ящик в любом углу своей квартиры, которую она постоянно пылесосила, чистила и блистила…