Алексей Иванов - Еврей в хорошем смысле этого слова

Если рисовать картину той поездки в стиле импрессионистов контрастными мазками, то первый их них по праву достаётся девушке, с которой к морю поехал Сёма. Звали её Соня, она была подружкой Светки, которая их, собственно, и познакомила. Если помните, Сёмино школьное прозвище было Кацо. Так вот, Соня придумала его уменьшительно-ласкательный вариант – Кацошенька. Представьте себе такую картину: вся компания пьёт пиво у какого-то павильона, жарко, все с лёгкого похмелья, но количество кружек строго лимитировано, за этим следит Слава. И вот Соня, быстренько прикончив свою пайку, осматривается, берёт кружку Сёмы и со словами: «Кацошенька, дай пивнуть» прикладывается к ней. В итоге на донышке остаётся глоток пива, а Сёма теряет дар речи. И так продолжалось несколько дней, пока наконец Сёма не догадался ввести санкции – за подобные выходки лишать «сладкого», пусть даже немного и в ущерб себе. А «сладким» для этих двоих была общая всепоглощающая страсть – секс.

Уклад отдыха и быта моих друзей был устроен достаточно просто: каждый день дежурила одна из пар – готовила еду и мыла посуду. Палаток было две: в одной ночевало четыре человека, а вторая как раз и предназначалась для дежурных, поскольку они должны были начинать активничать раньше всех, пока остальные ещё спали. Так вот, со слов других участников «концессии», в дни дежурств Сёмы и Сони им практически грозила голодная смерть. А всё потому, что парочка использовала «служебное помещение» вовсе даже не для готовки, а исключительно как траходром.

Следующий мазок – это ужасный шторм, который однажды накрыл лагерь. Все в обнимку сидели в одной платке, из одежды были только купальные костюмы (деньги и документы положили в самое надёжное место – в плавки Славику), готовые в любой момент плыть или бежать куда-то.

Дальше целая серия ярких пятен, напрямую связанных с искусством. Когда потихоньку стали заканчиваться деньги и пришлось ужиматься во всём, кроме, естественно, вина и пива, Сёма сказал, что легко решит эту проблему. Надо сказать, что он приволок с собой кисти, краски и этюдник, чтобы пописать в удовольствие закаты, восходы, пейзажи разные… Но, как мы уже знаем, что-то ему не писалось. А тут он решил рисовать портреты других отдыхающих и продавать их. В качестве рекламной акции были написаны портреты Светы, Андрюхи и Славы, которые были выставлены рядом с мастером, восседавшим за этюдником. Портреты всем нравились, но других заказов не поступало.

И, наконец, заключительный мазок, который мог быть нанесён и чёрной краской, но мы как истинные импрессионисты откажемся от использования этого трагического цвета, хотя изначально всё могло закончиться и не так оптимистично. Вообще-то, как вы, наверное, уже поняли, титул troublemaker, он же человек-катастрофа, практически всегда без конкуренции принадлежал мне. Но в моё отсутствие Сёма зачастую легко подхватывал это знамя. В тот раз уже ближе к концу поездки он, а также примкнувший к моим друзьям турист-армянин по имени Вартан, чего-то не поделили с местными жителями. Прямо на пляже разборок удалось избежать, но всем было обещано, что «их запомнили». И вот через пару дней наша компания, потеряв бдительность, решила отдохнуть на дискотеке в посёлке. Там их и «срисовала» вторая сторона конфликта. Почуяв неладное, Сёма с Вартаном быстренько смылись, а девчонкам вместе с Андрюхой (Слава со своей девушкой были дежурными и то ли готовили еду, то ли осваивали «казённую» палатку) пришлось идти в лагерь по темноте. Дальше описание событий со слов Андрея: «Идём себе, вдруг видим, стоит человек семь местных и все почему-то с плечиками, ну, которые для одежды. Я ещё подумал: зачем им столько плечиков ночью? Мы подошли, и я вижу, что это никакие не плечики, а самые настоящие… кинжалы. Спрашивают: «Где ваши два «чёрных»? “ Мы говорим: «Не знаем, ушли куда-то», а у самих уже души в пятках». Слава Богу, джигиты не стали брать грех на душу и отпустили «неувиновных». На следующий же день «утренней лошадью» мои друзья покинули это гостеприимное место и вернулись домой в Сибирь.

Я не знаю кто: судьба или наши ангелы-хранители оберегали нас от всех этих бед и неприятностей. Неоднократно мы проходили по такой кромочке, что, казалось, еще чуть-чуть – и она обломится, а мы рухнем в пропасть – нас могли отчислить, посадить, покалечить или даже, тьфу-тьфу-тьфу, не дай Бог… но обходилось. Иной раз проскакивали на такого «тоненького», что, глядя сейчас, аж оторопь берёт: «Да, ка-а-ак?!»