Алексей Иванов - Еврей в хорошем смысле этого слова

Однажды практически всё то, что сейчас было рассказано про Андрея, я кратко изложил в тосте на его юбилее: «Жизнь – удивительная штука, и она нам постоянно это доказывает. Ну кто бы мог подумать, что через знакомство с девушкой, за которой активно, но безуспешно ухаживали оба моих школьных друга, в жизнь всех нас войдет человек, без которого сейчас эту самую жизнь уже невозможно представить. А тогда в нашей компании появился «морской волк», «подполковник КГБ», «инструктор из местных», «чемпион мира по обниманию» и прочее, прочее, прочее. Что характерно и где-то даже возмутительно, за это время внешне ты почти не изменился. С каждым годом ты мужал, становясь всё больше похожим на кемеровского губернатора, а твоя шевелюра просто поменяла цвет с иссиня-чёрного на седой, густотой своей по-прежнему оставаясь предметом моей и Славиной зависти. Что пожелать тебе? В принципе, у тебя всё есть: жена-красавица, дочь-умница, интересная работа. Поэтому я пожелаю не тебе, а нам как можно дольше любоваться твоей «филигранной» техникой катания на лыжах, слушать твои неповторимые тосты, восхищаться твоим совершенно непередаваемым чувством юмора и как можно дольше слышать твоё: «Старик, ты не поверишь…»

Аббревиатура БДО обозначала «Бердский дом отдыха». Но в обиходе буква «Б» расшифровывалась не совсем так. Это было прилагательное, образованное от слова, характеризующего девушек с пониженной социальной ответственностью. В общем, попасть в этот оазис наслаждений и разврата на зимние каникулы остервенело стремились студенты и, что самое главное, студентки всех ВУЗов города. Нашей компании такая удача выпала на третьем курсе.

Было в этом учреждении здание администрации, клуб, в котором проходили дискотеки и другие общественно-спортивные мероприятия, а также три жилых корпуса: один пятиэтажный поновее и покомфортнее (в нем же была и столовая), плюс пара двухэтажных возрастом постарше, в которых еще и туалет с душем были расположены не в номерах, а на этаже.

Нас, естественно, как неопытных лохов поселили именно в одно из старых зданий. Первоначально в нашей делегации было четверо парней и две девушки, и получили мы, соответственно, два номера: мужской и женский. Но через несколько дней начали подтягиваться и другие участники «концессии», и их нужно было где-то расселять. Первым приехал Славик и привез две канистры пива. Мы с Сёмой были ему сильно рады, а для того, чтобы решить проблему с размещением, взяли еще несколько бутылок водки, что, однако, решило проблему не до конца – Славик куда-то слился, но вот приглашенные девушки не остались. Зато в эту ночь в первый и в последний раз у нас с Сёмой были коллективные галлюцинации. Об этом чуть поподробнее. Проснувшись ночью от жажды, я с удивлением, переходящим в ужас, заметил, что в форточку к нам лезут чьи-то лыжи. Я крепко зажмурил глаза, досчитал до 10 и открыл их. Лыжи, к счастью, исчезли, и я смог более-менее спокойно доспать ночь. Утром, однако, я обнаружил Сёму в состоянии сильной задумчивости. На мой осторожный вопрос: «Не случилось ли чего?» Сёма, немного стесняясь, ответил, что «ночью мне показалось, что к нам в окно кто-то совал»… «Лыжи», – закончил я. Взволнованные, мы пожали друг другу руки и дали слово больше никогда не мешать водку с пивом и сдержали его… по крайней мере, до окончания путёвок.

Итак, состав делегации разрастался, а жилплощадь нет, к тому же в этих «бараках» было реально холодно. И тут – удача: у меня вскочил ячмень на глазу. Я немедленно пошел к директору дома отдыха и, мотивируя пошатнувшимся здоровьем, добился номера в новом корпусе. Надо пояснить, откуда появлялись освободившиеся номера. Вся администрация прекрасно знала, чем занимаются студенты в вечерние и ночные часы. Поэтому она, администрация, в эти же самые часы занималась видом спорта под названием «Поймай и высели». А довеском к такому выселения становилась «телега» в деканат со всеми вытекающими. Так вот, парни, в чей номер мы должны были въехать, накануне веселились так, что устроили пожар в коридоре, после чего тушили его огнетушителем, а это был уже явный перебор. Учились они, кстати, в одном со мной заведении, упоминание названия которого мгновенно вызывало у директора идиосинкразию, поэтому я по легенде был студентом пединститута. И вот в ходе разговора он у меня спрашивает:

– А как поживает Марьиванна (проректор по учебе, как потом выяснилось)?