Тереза Фаулер - Хорошее соседство [litres]

– Все ваши герои, и мои тоже – люди, пожертвовавшие собой ради чего-то важного, отдавшие свои жизни – поступили так не потому, что хотели умереть, правда? Просто они не могли жить в таких обстоятельствах. И я тоже. У меня нет другого выхода, мама. Нет будущего, ради которого стоит жить. Живым я стану бесполезен для всех, и для самого себя тоже. Я ничего никому не смогу дать. Ты же это понимаешь, да?

Я знаю, ты будешь злиться, и плакать, и мучиться, и все такое. Но когда это пройдет, пожалуйста, гордись мной за то, что я не сдался. Покажи это видео всем, чтобы они знали, как паршиво устроен мир, и как не те люди получают слишком много власти, и каким может быть результат, и как важно не допустить, чтобы такое повторилось.

Я очень тебя люблю… – его глаза наполнились слезами, голос задрожал. – Ты самая лучшая мама. Я знаю – ну хорошо, я надеюсь, – что мы снова встретимся на небесах. Только не слишком рано, окей?

Нет, я не боюсь. Это станет облегчением , – он отвел взгляд в сторону. – Папа ждет меня, и я уверен, он скажет: ого, ну наконец-то я пообщаюсь с моим мальчиком! – Ксавьер улыбнулся. Потом помолчал и добавил: – И последнее. Скажи Джунипер, что я тоже ее люблю. Увидимся!

На этом запись заканчивалась.

Для Джунипер предназначалось хайку в запечатанном конверте, на котором он написал: «отдать лично в руки».

Винтовка лежала между двумя валунами на берегу реки. Тело Ксавьера быстрым течением унесло вниз. Патологоанатом сказал Вэлери, что они опознали его останки по отпечаткам пальцев, и настоятельно рекомендовал не смотреть на них. Она последовала совету.

День похорон выдался очень жарким. Ясное небо (каролинское голубое). Влажность – около семидесяти процентов к часу дня, когда начиналась служба. Облака формировались медленно, словно нехотя. Гроза на горизонте? Вероятно. Все, кто пришел отдать последнюю дань уважения покойному, понимали, как чудовищно жарко им будет в черных платьях и костюмах. Маленькая жертва. Крошечная. «На таких похоронах и должно быть тяжело», – говорил кто-то из нас.

В одной из машин по пути на кладбище разгорелся спор: проклята ли Вэлери? Она лишилась мужа, лишилась сына. Может, и Крису Джонсону начинать беспокоиться? (В этой стране лишь белые мужчины могут жить, не беспокоясь, поэтому именно они и были такого мнения.)

В другой машине молчали.

Кладбище у нас большое. Холмы. Огромные дубы. У могил построен огромный навес лазурного цвета, бросающий тень на несколько рядов складных стульев. Мы все медленно брели мимо могил, следуя друг за другом и указателями, и стрелка с надписью «Алстон-Холт» привела нас туда, где покоится Том.

Мы все, не считая Брэда Уитмана. Джулия, убитая предательством, не чувствуя к Брэду больше ничего, кроме отвращения, стоя в гостиной рядом с девочками, сказала ему, что он не заслуживает быть частью их жизни и что они заслуживают кого-то получше, чем он. Она велела ему собирать вещи и уматывать. Кто-то говорил, что он отправился играть в гольф, пока шли похороны; мы надеемся, что это неправда, но не отрицаем такой возможности.

Репортеры и операторы, смотревшие видео Пеппер о том, что окружной прокурор и Брэд сделали с ее друзьями (снятое до того, как стали известны ужасные новости), тоже были здесь, но держались на почтительном расстоянии.

Вэлери и Крис сидели под навесом рядом с другими членами семьи. Приехала мать Тома. Ее бледное лицо выделялось среди темных, напоминая нам и репортерам, что Ксавьер тоже был отчасти белым.

Кто-то зашептался. Люди насторожились, увидев, что к ним идут Джунипер и Джулия Уитман. Что подумает Вэлери? Все уже знали, что девушка, замешанная в этом деле, девушка, якобы изнасилованная – Джунипер, но еще не знали подробностей.

Джунипер приблизилась к Вэлери, и Вэлери поднялась. Говорили ли они до этого? Джунипер смотрела в землю. Ее плечи дрожали. Вэлери одной рукой обняла девушку, другой вытерла глаза. Они что-то тихо сказали друг другу, и Джунипер отошла, встала возле матери.

Когда собралась толпа (несколько сотен белых и черных, незнакомцев и друзей, операторов и активистов), пастор, статная женщина с седыми дредами и сморщенной темно-коричневой кожей, поднялась на раскрашенный деревянный помост и обвела взглядом эту пеструю толпу.

– Приветствую вас, – сказала она, – сейчас мы и начнем.

Сейчас мы и начнем.

Это только слова, но и вся наша история – только слова. Но с помощью слов мы, люди, общаемся с начала времен. Что важнее для человечества, чем слова? Без призыва к действию не будет перемен.