Игорь Шестков - Дорогая буква Ю

Я знал, что у меня есть минутка-две, не больше. Волкодав, поглядев на Распутина, мигом раскусит мою детскую хитрость. Может быть, еще и помучает перед смертью. Мне однако было уже все равно.

Я сделаю первый ход, мой единственный и самый важный ход, который для вас, колобки-волкодавы, будет последним. Сейчас я пошлю ЕГО и всех вас в ад!

Закрыл глаза и представил себе, как со всех сторон подлетают к Москве трайденты и минитмены.

На месте Кремля образовался огненный шар… мгновенно вырос… и прыснул смертоносным светом.

Я почувствовал палящее дыхание смерти… но жар вдруг отступил… огненный пузырь начал сжиматься, а разрушенные и сожженные взрывом московские дома — восстанавливаться.

Москва восставала из руин на моих глазах… последними склеились и поднялись как модернистские матрешки новопостроенные небоскребы.

А меня выдернуло с балкона и понесло, понесло как бумажного воробья… через Москву-реку… и дальше, дальше… и вот, я уже стою в Андреевском зале Большого Кремлевского дворца с голубыми шторами на окнах… передо мной под резным позолоченным балдахином с горностаями сидит на троне — САМ. За ним — двуглавый орел, корона, над балдахином — огромная золотая звезда… Солнце что ли.

Сам… скромный человек с европейскими чертами лица, одет в костюм с бабочкой, в руке — маленькая китайская чашечка, кажется, с халвой… ножки аккуратно на подушечку поставил… ботиночки… как два утюжка… На меня посмотрел спокойно, без ярости, ласково даже, ухмыльнулся правда чуточку криво, как сутенер, и сказал бархатным баритоном с перышком:

— Приветствую вас в Кремле! Вот вам подушка, садитесь прямо на паркет… а я уж тут посижу… редко, знаете ли, выпадает возможность… вот так по-царски посидеть.

Кинул мне узорчатую подушку. Я подушку поймал, но так и остался стоять.

Сам продолжил:

— Да-с, накормили вы нас березовой кашей… бурю устроили… в стакане воды… совсем вы запутались, писатель вы наш распрекрасный! В игривой вашей упоенности забыли, что уничтожить можете только вами же самим созданный город… Реальность-то давно от вас упорхнула. Сизым облаком. Живете в защитном бреду, господин хороший… И не смотрите на меня так… как бык на тряпку, хе-хе… в крысу вам меня превратить не удастся, поверьте… Вы ведь тут гость, а я хозяин, и могу с вами все что моей душеньке угодно сотворить… Не хотите ли поучительствовать в славном сельце Угрюмове? Вам там понравилось, я заметил… Неужели вы и впрямь надеялись обвести меня вокруг пальца как мальчика? И какая извращенная фантазия… Распутин в Кремле! С фейерверком. А вы в это время значит на балкончик… ракетки подогнали — и бу-буух! Как бы не так, не вышло-с! Мы с вами до сих пор поступали гуманно, так, пощекотали немного нервишки, а вы нас — в радиоактивную пыль? Хотите опять в поезд, к милым нашим женщинам? Они вас ждут. Или в петлю? В бетономешалку? Или — последняя разработка — в Александровскую слободу, прямо на кол или без шкуры — в чан с кипящим маслом? Что, затрепетали крылышки? Не бойтесь… в ту пору лев был сыт… да и не стал бы я вас с того света возвращать для наказания… много чести… так… любопытно было посмотреть на коллегу… обладать такой властью и использовать ее для выращивания овощей, на шутки с мумией… и для уничтожения собственного создания. Печально, печально… а мы ведь могли объединить усилия, вы и я, и построить новый, прекрасный мир… Великолепие чрезвычайное сотворить.

— Вроде этого вашего зала с позолоченной лепниной? Сколько наварили на реставрации? Это мещанство. Фантазия Николая Палкина. Та же Золотая орда. Для царя — халва, а для раба — кнут, осклизлый кол и чан с кипящим маслом.

— Не надо, не надо банальности тут мне повторять, герр Мейер… Это скучно… Уверяю вас, будь вы на моем месте… смертей было бы еще больше… раз в пять. Хотите пари? Вернемся в ельцинское время и передадим… вам… матушку Россию… и посмотрим, что вы с ней сделаете… Сравним.

— Нет уж, увольте… я и своей-то жизнью распорядиться толком не смог… Да и правы вы, пожалуй, будь я на вашем месте, начал бы кромсать по-живому. Попытался бы отделить овец от козлищ.

— Ага… признаете? Значит, не все мозги вам мои чудо-богатыри отшибли.

— Какие к лешему богатыри?

— А те самые. Которые из «Градов»… Сейчас я вам их покажу. Для разнообразия, а то от тоски помереть можно!

— Только ради бога, без саврасок и сивок-бурок. Терпеть не могу кавалерии! Они вам тут паркет испортят.